Конец хазы (6)
[1] [2] [3] [4]- Н... нет. Я его оставил...
- Где?
- Дома.
- Позвольте узнать, - участковый надзиратель ласково наклонился к нему, где вы имеете местопребывание? Я прошлый раз позабыл об этом спросить.
- Я? Я тут остановился... на Литейном.
- Так. На Литейном. Номер дома позвольте?
- Номер дома? - Сергей назвал первую попавшуюся цифру - двадцать три.
- Литейный двадцать три, - с готовностью, как бы подтвердил, надзиратель. Он пересмотрел протокол: - Значит вы показали, что разыскивали эту самую стенографистку, и, наконец, узнали, что она находится в помещении, занимаемом Барабаном на Бармалеевой улице. Так. А от кого же вы это узнали?
Сергей вдруг посмотрел на него со злобой.
- Послушайте, оставьте меня! Я совсем разбит, я больше не могу, честное слово, не могу выдержать. Кроме того, я не скажу вам, от кого я это узнал. Я дал честное слово.
- Нет, вы не волнуйтесь, пожалуйста, - сказал надзиратель, - может быть вы курите? Разрешите, я вам предложу папироску. Так. Значит дали честное слово. Так и запишем: дал честное слово.
Он немного помолчал и потом продолжал спрашивать, сам закуривая папиросу.
- А где же вы были в момент совершения убийства?
- Я? Недалеко! Шагах может быть в двадцати, не больше. Я ждал ее, понимаете ли, один человек устроил это, чтобы она вышла, ну бежала, что ли, оттуда, из хазы, ночью. А меня оставили ждать на углу Малого.
- Так, так, так. Стало быть эта самая хаза-то по Бармалеевой за Малым. Запишем... гражданин Травин... Травин, экая знакомая фамилия... н-ну, ладно, так... Травин показал, что в момент совершения убийства он находился в двадцати шагах, на углу Малого проспекта... А вам и видеть его так же случалось?
- Кого?
- Да этого самого Барабана?
- Да нет же. Я же говорил, что из письма, только из письма о нем знаю.
- А других прозвищ, кроме Барабана, не знаете?
- Знаю, кажется, его фамилию... Там было еще одно письмо... впрочем нет, просто говорили, что фамилия Карабчинский.
- Карабчинский?
Участковый надзиратель даже потемнел, кровь прилила к лицу.
Он вскочил и выбежал в соседнюю комнату.
- Оперативный отряд! Да! Кутумова! Да, да!
Сергей посмотрел на стол, заваленный бумагами, на стены в клоповых запятых. Позади него, засунув руку за пояс, стоял и таращил сонные глаза молодой безусый милиционер.
- Много, да, да, много, опасный налетчик, - говорил в соседней комнате надзиратель... - а это уже как вам будет удобнее, товарищ! Проверьте да, разумеется, проверьте, потому что сведения случайные.
Он вернулся и снова сел за стол.
- Так. Отлично. А вот, между прочим, вы упомянули о том, что эта самая стенографистка, которую убили, каким же образом она попала на Бармалееву улицу?
Сергей отвел глаза от клоповой стены, встрепенулся и снова начал говорить, говорить, с убедительными жестами наклоняясь через стол к участковому надзирателю.
- Как это каким образом? Не знаю. В том письме, которое я достал, только приглашенье занять место, понимаете ли, место стенографистки, ведь она стенографистка отличная, ну и это письмо подписано Карабчинским. Я потому и стал догадываться, что ее украли, понимаете, ведь она к себе домой не являлась больше двух недель, и это там, на Лиговке, в милиции должно быть известно.
- Так. Вероятно известно. А вы как же, гражданин Травин, давно уже живете в Петрограде или приехали только для того, чтобы разыскать эту стенографистку?
- Я? да нет, я... приехал сюда. Я не живу здесь постоянно.
- А где же вы проживаете постоянно?
Сергей замолчал. Надзиратель постучал косточками пальцев по столу и повторил вопрос.
- Я приехал из Тамбова, - сказал, наконец, Сергей, - да, из Тамбова.
- Ах, из Тамбова? Так. Запишем: из Тамбова. А какого числа вы приехали?
- Недели две или три, не знаю. Да не все ли равно, какого числа, вот вы спрашиваете о пустяках, а я мог бы пока помочь раненой.
- Убитая уже отправлена в Петропавловскую больницу, - сказал надзиратель, - вы можете быть на этот счет совершенно спокойны, гражданин Травин! Ах да! Травин, именно Травин!
Он пощипал складки между бровями и задумался, как будто стараясь припомнить что-то.
Сергей посмотрел на него в упор, и вдруг ему снова показалось, что его голова полетела по воздуху, а тело падает к ногам безусого милиционера.
Надзиратель встал и прошелся по комнате туда и назад.
- Поди-ка, позови ко мне товарища Поппе, - сказал он милиционеру.
Тот вышел и через минуту явился с маленьким человечком в штатском платье.
- Товарищ Поппе, у вас имеется сообщение П-ого Гепеу о задержании бежавшего оттуда арестанта?
- Да-с, - отвечал маленький человек в штатском.
Сергей закрыл глаза: все рухнуло, он стоял в каком-то необыкновенно узком коридоре и дрожащими руками держался за трещину в стене, за клоповую запятую на обоях.
- Товарищ Поппе, - снова спросил надзиратель, - вы не помните, как фамилия этого арестанта?
- Нет-с, никак не припомню сейчас, - отвечал человечек в штатском.
- Так будьте добры, разыщите-ка мне эту бумажку и принесите сюда.
Надзиратель снова закурил и принялся снимать со своей форменной куртки пылинки, волоски.
- Так вы приехали из Тамбова? М-гм. А как же случилось, что с вами нет никаких документов?
Сергей даже и не слышал, о чем его спрашивали.
- А чем же вы занимались в Тамбове?
Человечек в штатском принес бумажку и подал ее через стол квартальному надзирателю.
- Мыг, ымыг, мыни, мыним, - прочел тот, - так... предлагается вам... Сергея Травина... мыгы, мыгым, мыгым - так, задержать...
- И подписи, - сказал он, значительно поглядев на Сергея, - и надлежащие подписи. Так значит...
Он замолчал на мгновенье.
- Так значит, вы арестованы. Ничего не могу поделать. М-да. Это вы самый и есть бежавший арестант. Что вы на это скажете?
Сергей отвернулся от него.
- Ничего вы мне на это не скажете, - с удовлетворением сказал надзиратель, - а ведь оригинальный, честное слово, оригинальный случай!
XV.
- К сожалению, - сказал приказчик, ласково глядя на Пинету, - вам придется переменить голову. У нас нет ни одной фуражки, которая подходила бы к вашей голове.
- Мама, неужели придется переменить голову? - спросил Пинета.
- Здесь нет ничего такого экстраординарного, - отвечала мама, - мне известны даже такие случаи, когда меняли не только голову... но и другое. Да, да, нечего смеяться, - и другое.
На улицах огромные каменные тумбы и свет снизу, через какие-то особенные стеклянные решотки.
Мама вела Пинету за руку по улицам, в небе качалась круглая голова, похожая на ярмарочные воздушные шары.
Снова магазин.
- Будьте так добры, гражданин, - сказала мама, почему-то раздувая ноздри, - подходящую голову. Видите ли, дорос до седых волос и теперь не подходит фуражка.
"До каких седых волос? - подумал Пинета, - я же вчера, я же третьего дня родился".
Приказчик принес голову какого-то турка или перса. Голова походила на утиное яйцо.
- Вот, пожалуйста, подходящего размера.
- Да, это подходящего размера, - определила мама.
- Мама, как же это, ведь это какой-то турок! Не могу же я в самом деле менять голову на голову какого-то грязного турка!
- Никакие не турки, - отвечала мама, - пожалуйста, заверните мне эту голову.
- Прекрасная голова, - заверил приказчик, - голова масседуан, агратан, за пять копеек с бархатом. Вы будете довольны, уверяю вас!
Снова улицы, улицы, улицы.
"В чем же, чорт возьми, дело, - подумал Пинета, - зачем же менять голову! Чорта с три, ведь можно же переменить фуражку".
Улицы исчезли. Потолок и узкое окно мелькнули перед ним, и он снова закрыл глаза.
Кто-то постучал в двери: раз, два, три!
- Войдите! - закричал Пинета хриплым со сна голосом.
Он провел рукой по лбу и, наконец, очнулся.
- Кто там! Войдите!
Никто не входил. Пинета прислушался: стучали в соседнюю дверь.
Должно быть никто не открывал, потому что спустя несколько минут Пинета услышал мужской голос.
- Откройте же. Откройте же, наконец!
- Это Барабан, - догадался Пинета.
- На одну минуту, - говорил Барабан, - для делового разговора, честное слово, для делового разговора.
- Да откроешь ты или нет, стерва! - вдруг заорал он, разозлившись.
Пинета снова закрыл глаза; его как будто качало из стороны в сторону; сквозь сон он услышал, как дверь трещала под ударами.
- Ее здесь нет! - закричал Барабан. - Убежала? Выпустили? Хамы, разбойники!
Перед Пинетой вырезалось четкими буквами - убежала.
Он тихонько повторил про себя - убежала, - попытался приподняться и сесть на постели, но снова со стоном упал назад и как будто ушел в темную комнату без окон и дверей, куда уж никак не мог проникнуть даже громкий человеческий голос.
Второй раз Пинета очнулся часов в 6 утра. Кто-то камнем бросил в стену его комнаты. Немного погодя тот же звук повторился с большей силой.