90

90

Левулар Мандамус хмыкнул и, скупо улыбнувшись, посмотрел на Амадейро.

– Поразительно, – сказал он, – и более чем удовлетворительно.

Амадейро вытер лоб и щеки обрывком полотенца и спросил:

– Что это означает?

– Это означает, что все релейные станции в рабочем состоянии.

– Значит, вы можете приступить к усилению?

– Как только определю необходимый уровень концентрации частиц.

– А сколько времени это займет?

– Минут пятнадцать… Тридцать.

Амадейро смотрел на Мандамуса, все более хмурясь, наконец тот сказал:

– Вес в порядке. Готово. Я устанавливаю временную шкалу на 2, 72. Через полтора столетия установится высший уровень равновесия и будет поддерживаться без существенных изменений миллионы лет. При этом уровне на Земле в лучшем случае останутся лишь несколько разбросанных групп людей в относительно малорадиоактивных районах. Нам нужно только подождать полтора столетия, и кучка дезорганизованных Поселенческих миров станет нашей легкой добычей.

– Я не проживу еще полтора столетия, – медленно сказал Амадейро.

– Сожалею, сэр, – сухо ответил Мандамус, – но мы говорим об Авроре и Внешних мирах. Появятся другие, которые возьмут на себя вашу задачу.

– Вы, например?

– Вы мне обещали высший пост в Институте, и, как вы знаете, я жаждал этого. С такой политической базой я могу надеяться стать когда-нибудь Председателем и повести такую политику, которая обеспечит окончательное исчезновение анархических миров поселенцев.

– Приятно слышать. А что, если вы установите поток частиц, а потом кто-нибудь возьмет да понизит его еще на полтора столетия?

– Это невозможно, сэр. Едва включившись, прибор застынет на определенной отметке. Процесс станет необратимым. Что бы ни случилось, земная кора все равно будет медленно гореть. Я полагаю, что можно перестроить всю систему заново, если кто-то на Земле или из поселенцев мог бы сдублировать мою работу, но даже тогда доза радиоактивности увеличится, но не уменьшится. Второй Закон термодинамики присмотрит за этим.

– Мандамус, вы сказали, что жаждете стать директором. Однако пока я директор, значит, я и должен решать.

– Нет, сэр, не вы, – холодно сказал Мандамус. – Детали процесса известны только мне. Данные закодированы в таком месте, которое вам не найти, к тому же оно охраняется роботами, которые скорее уничтожат их, чем отдадут вам. Вы ничего не сможете с ними поделать, а я могу.

– Тем не менее, – сказал Амадейро, – мои рекомендации ускорили бы ваше дело. Если вы отберете у меня лидерство каким бы то ни было способом, вы будете иметь постоянную оппозицию среди других членов Совета, что будет мешать вам все десятилетия вашего пребывания на этом посту. Вы хотите только титула или реальной власти?

– Разве сейчас время говорить о политике? Минуту назад вы были весьма недовольны, что я замешкался на пятнадцать минут над компьютером.

– Да, но сейчас мы говорим о величине потока частиц. Вы хотите поставить его на 2, 72 – что это за цифра? – а я думаю, правильно ли это. Какое максимальное значение вы можете установить?

– Шкала от нуля до двенадцати, но необходимо 2, 72 – плюс-минус 0, 05, если вы хотите точнее. На основании отчетов всех четырнадцати реле, до установления равновесия пройдет полтора столетия.

– Но я думаю, что правильно было бы установить 12.

Мандамус с ужасом уставился на Амадейро:

– Двенадцать? Да вы понимаете, что это означает?

– Да. Это означает, что Земля станет слишком радиоактивной для жизни через десять-пятнадцать лет, в результате чего погибнет десять-пятнадцать миллиардов землян.

– И начнется война с разъяренной федерацией поселенцев. Зачем нам эта бойня?

– Повторяю, я не надеюсь прожить еще полтора столетия, но хочу увидеть гибель Земли.

– Но в таком случае вы же искалечите – это в лучшем случае – и Аврору. Не может быть, чтобы вы говорили серьезно.

– Я говорю вполне серьезно. Два столетия я терпел поражения и унижения.

– Но в этом виноват Хен Фастольф и Жискар, но не Земля.

– Нет, в этом виноват землянин Элайдж Бейли.

– Который умер более полутора столетий назад. И это цена мести давно умершему человеку?

– Я не хочу спорить. Я делаю вам предложение – должность директора немедленно. Как только мы вернемся на Аврору, я уйду со своего поста и назначу вас на мое место.

– Нет. Я не хочу этой должности на таких условиях. Смерть миллиардов!

– Миллиардов землян. Ну тогда я не могу доверить вам манипулировать с приборами. Покажите мне, как включить контрольный прибор. И я возьму всю ответственность на себя. Но все равно по возвращении я уйду со своего поста и отдам его вам.

– Нет. Это все равно будет означать смерть миллиардов землян и неизвестно скольких миллионов космонитов. Доктор Амадейро, поймите, что я ни в коем случае не сделаю этого, а вы не обойдетесь без меня. Механизм включается с помощью отпечатка моего большого пальца.

– Я прошу вас.

– Вы не в своем уме, если просите, несмотря на то что я вам сказал.

– Это ваше личное мнение, Мандамус. Я не настолько безумен, чтобы не сообразить разослать всех здешних роботов по разным местам. Мы с вами здесь одни.

Мандамус усмехнулся краем рта.

– И чем же вы намерены угрожать мне? Не собираетесь ли вы убить меня, пока нет роботов, которые могут остановить вас?

– Да, Мандамус, вообще-то могу, если захочу, – Амадейро вытащил из кармана бластер малого калибра. – На Земле такую штуку добыть трудно, но можно – если хорошо заплатить. И я умею им пользоваться. И поверьте, если я скажу, что с превеликим удовольствием прострелю вам голову, если вы не приложите свой большой палец к контакту и не позволите мне поставить шкалу на двенадцать.

– Не посмеете. Если я умру, как вы включите прибор?

– Не будьте дураком. Если я пробью вам голову, ваш палец останется целым. И даже некоторое время теплым. Вот я им и воспользуюсь. Я предпочел бы, чтобы вы остались в живых, потому что объяснять на Авроре вашу смерть будет скучно. Но как бы утомительно это ни было, я переживу. Короче, даю вам тридцать секунд на размышления. Если вы согласны, я немедленно отдаю вам пост директора Института, нет – все будет так, как я хочу, а вы умрете. Начинаю: один, два, три…

Мандамус с ужасом смотрел на Амадейро, который продолжал считать, холодно глядя на Мандамуса поверх бластера.

– Уберите бластер, Амадейро, – прошипел наконец Мандамус, – иначе мы оба будем обездвижены под предлогом, что нас надо защитить от вреда.

Но предупреждение Мандамуса опоздало. В мгновение ока чья-то рука схватила Амадейро за запястье, парализовав его. Бластер упал.

– Извините, – сказал Дэниел, – что я причинил вам боль, доктор Амадейро, но я не могу позволить вам целиться из бластера в человека.