Сочинения Юза Алешковского долгое время, вплоть до середины 90 – х, издавались небольшими тиражами только за рубежом. И это драматично и смешно, как и сама его проза, – ведь она (так же, как произведения Зощенко и Вен. Ерофеева) предназначена скорее для «внутреннего употребления». Там, где русской человек будет хохотать или чуть не плакать, американец или европеец лишь снова отметит свою неспособность понять «этот загадочный народ». Герои Алешковского – работяги, мудрецы и стихийные философы, постоянно находятся в состоянии локальной войны ...

«Щедрость Юзова дара выразилась в количестве написанного и сочиненного им, в количестве осчастливленных им читателей и почитателей. Благодаря известным событиям творчество Юза вышло из подполья, и к ардисовским томикам добавились скромные и роскошные издания на исторической родине. Его прочли новые поколения, и, может быть, кто-то сумел преуспеть в бизнесе, руководствуясь знаниями о механизмах, управляющих процессами, происходящими в нашем славном отечестве, почерпнутыми из его книг. А может быть, просто по прочтении – жить стало лучше, ж...

Мне Маркса жаль: его наследство свалилось в русскую купель; здесь цель оправдывала средство и средства обосрали цель. Во благо классу-гегемону, чтоб неослабно правил он, во всякий миг доступен шмону отдельно взятый гегемон. Слой человека в нас чуть-чуть наслоен зыбко и тревожно; легко в скотину нас вернуть, поднять обратно очень сложно. Навеки мы воздвигли монумент безумия,крушений и утрат, поставив на крови эксперимент, принесший негативный результат

Станислав Ежи Лец Афоризмы ************************************************ ** ** ** ** ** ** ** ** ** ** ** ** ************************************************ Станислав Ежи Лец, польский поэт и сатирик, родился в 1909 году во Львове, там же окончил юридический факультет частного университета, после чего переехал в Варшаву. Жизнь не хранила этого веселого, остроумного, злого человека. Но он умел держать удары судьбы

************************************************ ** ** ** ** ** ** ** ** ** ** ** ** ************************************************ Станислав Ежи Лец, польский поэт и сатирик, родился в 1909 году во Львове, там же окончил юридический факультет частного университета, после чего переехал в Варшаву. Жизнь не хранила этого веселого, остроумного, злого человека. Но он умел держать удары судьбы. Он был брошен в лагерь смерти в Тарнополе

Станислав Ежи Лец Ошибка становится ошибкой, когда рождается как истина. Воскреснуть могут лишь мертвые. Живым труднее. Предпочитаю надпись "Вход воспрещен" надписи "Выхода нет". Когда миф сталкивается с мифом, столкновение происходит вполне реальное. Брюки протираются даже на троне. Окно в мир можно закрыть газетой. Я красивый, я сильный, я умный, я добрый. И я сам все это открыл

Михаил Жванецкий Аэрофлот времен расцвета Аэрофлот обладает огромным достоинством. Он сближает и уравнивает всех. Во-первых, он не летит столько же, сколько летит; во-вторых, у него есть специальные порты, типа Минводы, откуда самолеты не вылетают никогда. Они туда слетаются и там сидят под разными лозунгами: неприбытием, метеоусловием, опозданием, очисткой полосы. Там уже никого не удивляет, если вдруг объявится самолет АH-12 рейс

Михаил Жванецкий. Броня моя Я хочу купить, как во время войны, танк на средства артиста, но пользоваться самому какое-то время. Приятно, наверное, внезапно появиться в ЖЭКе и попросить заменить пол на кухне, не выходя из машины. Хорошо въехать на базар и через щель спросить: "Скоко, скоко? Одно кило или весь мешок?" Хорошо еще иметь приятеля на вертолете, чтоб летел чуть впереди, и пару друзей с автоматами, чтоб бежали чуть сзади. Так можно разъезжать по городам

Михаил Жванецкий В Париже - Hеужели я никогда не буду в Париже? - А вы давно там не были? - Я никогда там не был. - То есть давно не были? - Hикогда не был. - Hу, значит, очень давно. - Если мне сорок, то примерно столько я там не был. - Hу, это не так давно. - Да, сравнительно недавно. - И уже тянет. - Да, уже потягивает. - Hо еще можете терпеть? - Терплю. - Вы потерпите. Может, и обойдется. Вы где будете терпеть? - Да здесь, где ж еще. - Прекрасно. Вот стул

Михаил Жванецкий Верлибры Предисловие Валерия Краснопольского Всезнающий читатель, прочитав заглавие этой публикации, скорее всего не поверит своим глазам. Михаил Жванецкий - верлибрист? Может, еще скажете, что он поэт? Жванецкий пишет вроде бы доступным языком, правда, умея "высекать" из него философские парадоксы. И читает оригинально, не как все. И народу это нравится. Конечно, мало кто читал его произведения с листа, в основном, воспринимали на слух

Жванецкий о... О молодежи. Молодежь под паровой молот трясется на танцплощадках: не обнимая, не прижимая, не записывая телефон. У них хохот вызывает все: штаны сползли, зуб выпал, глаз выбит, кто-то до туалета не дошел. Кто-то хочет в Тамбов, остальные под это танцуют. Хохот дикий. Смеха нет. ... О сексе. Секс полностью отделился от любви. а свадьбах под крик "горько!" не целуются, а продолжают идти дальше. Любимые называются партнерами. Объятия - позицией. Поцелуи - началом игры

Михаил ЖВАНЕЦКИЙ ЖИЗНЬ ВНИЗУ Посвящается Наполеону, Карцеву, Сташкевичу, Рудинштейну, Мессереру. Жизнь человеческая проходит на разных уровнях. Высокие проводят ее наверху, маленькие внизу. Переживать нечего. Там внизу жизнь по-своему интересна. Нам видны подробности. Лужа для нас - море. Камешек - холм. Нас окружают мелочи и мир нам кажется огромным. Нас отличает пристальное внимание не к человеку в целом, а к каждой его части в отдельности

Михаил Жванецкий КАК ЭТО ДЕЛАЕТСЯ Как это делается! Я в восторге!.. Да здравствует величайшее открытие: дураков нет даже на самом верху! Боже! Как это ловко делается... Трансляция съезда - как репортаж из подводного мира. В цвете. Замерев, мы, полчища наивных и дураков по эту сторону экрана, наблюдали с восторгом КАК ЭТО ДЕЛАЕТСЯ... Как это делается!!! Кто сказал, что мы ничего не умеем? Бред! Выше всего мирового уровня

Михаил Жванецкий Куда ходит наш человек? Куда чаще всего ходит наш человек? К какой-то матери, к чертям собачьим, к свиньям, вон отсюда, регулярно заходит завтра, идет куда угодно, только не сюда, чтоб его больше здесь не было. Он не видит, что обед. Hе понимает, что входить нельзя, сует свои деньги, не видит, что закрыто, не понимает, что их много, не сооброжает и лезет, не втемяшит, что этот стол не убран, что касса справок не дает, что здесь стоять нельзя, а сидеть не на чем

В первое в Украине издание произведений знаменитого писателя-юмориста М. Жванецкого вошли наилучшие – как хорошо известные и известные, так и новые – юморески, рассказы, сатирические зарисовки и афоризмы, которые по праву считаются в настоящее время общенародным достоянием. Их цитируют при общении, они звучат из эстрады, эфира радио и голубого экрана, а книжки писателя занимают постоянное место среди бестселлеров уже несколько десятилетий подряд.

Михаил Жванецкий Hа складе Для Р.Карцева и В.Ильченко Главная мечта нашего человека - попасть на склад. Внутрь базы. В середину. - Скажите, это склад? Тот самый? - Да. - Слава богу. Я пока к вам попал... Hи вывески ничего. Мне сказали, что здесь все есть. Я не верю конечно. - Что вам? - Вот это я могу... вот это что? - Сколько? - Одну можно? - Сколько? - Полторы. - Дальше. - А у вас есть?... Подождите, а можно с женой? Я мигом. Я только здесь. - Пропуск на одного

Михаил Жванецкий НАШЕ СЧАСТЬЕ Это чушь! Все внутри нас! На человека, пытающегося изменить жизнь переездом, так и смотри! Все внутри! Не помещай свое безделие, бездарие, бескультурие и беспутство в другое место. Ты ухудшишь и его! Научись наслаждаться на месте. ...Не можешь двигаться вперед - наслаждайся задним ходом. Получи удовольствие от поворота! Топчись на месте. Назови это традицией, постоянством. Даже стабильностью. Ищи новое под носом. Копайся в изученном

Михаил Жванецкий Рассказ подрывника Я вобщем тут чуть не подорвался... Попросили рассказать. Мамаша! Что, я не понимаю? Да не беспокойтесь... бть... дети могут не выходить. Hу что... бть... вы все такие нежные? Hу, действительно, чуть не сыграл в!... Бть... Степь... Канал... Идет баржа... Белая!... Длинная, как!... Ромашки!... Hу просто!... И тут подрывники суетятся... как... Заложили килограмм по пятьсот тола и тротила ...его знает! Провода у них длинные... как..

МИХАИЛ ЖВАНЕЦКИЙ РАССКАЗЫ Послушайте. Восемь часов тридцать минут. Давайте поговорим. Вы хотите смеяться. Вас раздражают всякие затягивания и рассуждения. Я хочу поговорить. Мы редко собираемся такой компанией - должны поговорить о многом. О том, что скоро весна. О том, какими красивыми могут быть наши женщины, если захотят и пройдутся по лицу разными пальчиками и карандашиками. Поговорить о родителях наших детей. Счастливы л

Михаил Жванецкий: "Зачем нужно собрание сочинений? Чтобы быть похожим на других писателей. Я бы, может, и ограничился магнитофонными записями, которые есть у людей, либо видеоматериалами. Но все время идет спор и у писателей со мной, и у меня внутри – кто я? Хотя это и бессмысленный спор, все-таки я разрешу его для себя: в основе того, что я делаю на сцене, лежит написанное. Я не импровизирую там. Значит, это написанное должно быть опубликовано. Писатель я или не писатель – не знаю сам. Решил издать все это в виде собрания сочинений, пять небольших т...

Михаил Жванецкий: "Зачем нужно собрание сочинений? Чтобы быть похожим на других писателей. Я бы, может, и ограничился магнитофонными записями, которые есть у людей, либо видеоматериалами. Но все время идет спор и у писателей со мной, и у меня внутри – кто я? Хотя это и бессмысленный спор, все-таки я разрешу его для себя: в основе того, что я делаю на сцене, лежит написанное. Я не импровизирую там. Значит, это написанное должно быть опубликовано. Писатель я или не писатель – не знаю сам. Решил издать все это в виде собрания сочинений, пять небольших т...

Михаил Жванецкий: "Зачем нужно собрание сочинений? Чтобы быть похожим на других писателей. Я бы, может, и ограничился магнитофонными записями, которые есть у людей, либо видеоматериалами. Но все время идет спор и у писателей со мной, и у меня внутри – кто я? Хотя это и бессмысленный спор, все-таки я разрешу его для себя: в основе того, что я делаю на сцене, лежит написанное. Я не импровизирую там. Значит, это написанное должно быть опубликовано. Писатель я или не писатель – не знаю сам. Решил издать все это в виде собрания сочинений, пять небольших т...

Михаил Жванецкий: "Зачем нужно собрание сочинений? Чтобы быть похожим на других писателей. Я бы, может, и ограничился магнитофонными записями, которые есть у людей, либо видеоматериалами. Но все время идет спор и у писателей со мной, и у меня внутри – кто я? Хотя это и бессмысленный спор, все-таки я разрешу его для себя: в основе того, что я делаю на сцене, лежит написанное. Я не импровизирую там. Значит, это написанное должно быть опубликовано. Писатель я или не писатель – не знаю сам. Решил издать все это в виде собрания сочинений, пять небольших т...

Пятый, дополнительный том к Собранию произведений Михаила Жванецкого не ограничивается, как четыре предшествующих («Шестидесятые», «Семидесятые», «Восьмидесятые», «Девяностые»), одним десятилетием, а претендует на большее – «Двадцать первый век». Претензия оправданная: с новым веком Жванецкий преодолел самый, возможно, трудный перевал – собственную невероятную, почти фольклорную магнитофонно-телевизионную известность. Прежние его тексты, все наперечет, помнятся на слух, просятся на язык. Большинство же монологов нового века читателю Ж...

В собрание сочинений популярнейшего сатирика вошли тексты, звучавшие со сцены и выходившие в печати в шестидесятые-девяностые годы прошлого уже века. Существует точка зрения, что Жванецкого нужно воспринимать на слух и на взгляд: к этому обязывает и специфика жанра, и эксклюзивная авторская традиция, сопровождаемая неотъемлемыми старым портфелем, рукописной кипой мятых текстов, куражом, паузами. Резо Габриадзе, иллюстрировавший четырехтомник, сократил пропасть между текстом, читающимся со сцены, и текстом, читаемым в книге: на страницах �...

Михаил Жванецкий Так жить нельзя Нашу жизнь характеризует одна фраза: "Так больше жить нельзя". Вначале мы ее слышали от бардов и сатириков, потом от прозаиков и экономистов, теперь от правительства. Наш человек эту фразу слышал и триста лет тому назад, двести, сто и, наконец, семьдесят лет назад сделал так, как ему советовали. Ибо так больше жить нельзя... С тех пор слышит эту фразу каждый день. Убедившись

Михаил Жванецкий Трудности кино Очень большие трудности у киношников. Самые большие, жуткие трудности у киношников. Прямо не знаешь. Требования к достоверности возросли, а танков старых нет, маузеров мало. Фрак народ носить разучился. Хамство и грубость в Сибири как раз получаются ничего, а образование в Петербурге не идет пока. Аристократизм в Петербурге пока не идет. Если герой просто сидит - еще ничего, а как рот откроет - так пока не идет

М.Жванецкий Утечка мозгов Любая паника, как всегда, напpасна. Кpичат об утечке мозгов. Hе вижу. Пpавительство тут. Чьи же мозги утекли ? Самые-то главные здесь. Мысль бьется на глазах у всех. Пока непpеpывно пpинимаются законы, как пpоклятые, - мозги здесь. Я это чувствую по каждой букве, по пудам бумаги и поездкам по стpане. Все мозги до единого здесь. И выбpаться из-под этих мозгов никак нельзя. Все сообpажают пpямо на тебя. Как хотят, так и сообpажают

Известная в деловых кругах Москвы контора по заготовке Когтей и Хвостов переживала смутные дни. В конторе шла борьба титанов: начальник учреждения, товарищ Фанатюк, боролся со своим заместителем, товарищем Сатанюком. Если бы победил титан Фанатюк, то всем сторонникам Сатанюка грозило бы увольнение. Победа же титана Сатанюка вызвала бы немедленное изгнание из конторы всех последователей Фанатюка. Причины спора были уже давно забыты, но от

Рассказ будет о горьком факте из жизни Посиделкина. Беда произошла не оттого, что Посиделкин был глуп. Нет, скорее он был умен. В общем, произошло то, что уже бывало в истории народов и отдельных личностей, — горе от ума. Дело касается поездки по железной дороге. Конечная цель усилий Посиделкина сводилась вот к чему: 13 сентября покинуть Москву, чтобы через два дня прибыть в Ейск на целительные купанья в Азовском море. Все устроилось хорошо: путевка, отпуск, семейные дела

И. Ильф и Е. Петров завершили роман «Двенадцать стульев» в 1928 году, но еще до первой публикации цензоры изрядно сократили, «почистили» его. Правка продолжалась от издания к изданию еще десять лет. В итоге книга уменьшилась почти на треть. Публикуемый ныне вариант – первый полный – реконструирован по архивным материалам. Книга снабжена обширным историко-литературным и реальным комментарием.

Мы впервые увидели Василия Петровича Курятникова лет десять тому назад в редакции одной профсоюзной газеты. Он ходил из комнаты в комнату вместе с секретарем редакции, который представлял ему сотрудников. — Пожалуйста, товарищи, познакомьтесь, — говорил секретарь. — Это наш новый редактор, товарищ Курятников. Редактор произвел на сотрудников впечатление человека добродушного и симпатичного. На нем был новый синий костюм. Голова у р

* * * * Как забыть, Самарканд, твои червонные вечера, твои пирамидальные тополя, немого нищего, целующего поданную медную монету. Ярко-зеленые женские халаты. Персидские глаза Мухадам. Длинное до земли платье. Над школой, распустив крылья, летит коршун. С паранджи свисают длинные, у самой земли соединенные, хвосты. Город замощен кирпичом

Когда восходит луна, из зарослей выходят шакалы. Стенли. «Как я нашел Ливингстона» Ежедневно собиралось летучее совещание, и ежедневно Самецкий прибегал на него позже всех. Когда он, застенчиво усмехаясь, пробирался к свободному стулу, собравшиеся обычно обсуждали уже третий пункт повестки. Но никто не бросал на опоздавшего негодующих взглядов, никто не сердился на Самецкого. — Он у нас крепкий, — говорили начальники отделов, их заместители и верные секретари

Илья Ильф и Евгений Петров Золотой теленок ОТ АВТОРОВ Обычно по поводу нашего обобществленного литературного хозяйства к нам обращаются с вопросами вполне законными, но весьма однообразными: "Как это вы пишете вдвоем? " Сначала мы отвечали подробно, вдавались в детали, рассказывали даже о крупной ссоре, возникшей по следующему поводу: убить ли героя романа "12 стульев" Остапа Бендера или оставить в живых? Не забывали упомянуть о том, что участь героя решилась жребием

Бешеный успех, который обрушился на Ильфа и Петрова после выхода «Двенадцати стульев», побудил соавторов «воскресить» своего героя, сына турецко-подданного Остапа Бендера. Блистательная дилогия, если верить самим авторам, — «не выдумка. Выдумать можно было бы и посмешнее». Это энциклопедия советского нэпа, энциклопедия быта первого поколения «шариковых».

С товарищем Бабашкиным, освобожденным секретарем месткома, стряслась великая беда. Десять лет подряд членская масса выбирала Бабашкина освобожденным секретарем месткома, а сейчас, на одиннадцатый год, не выбрала, не захотела. Черт его знает, как это случилось! Просто непонятно. Поначалу все шло хорошо. Председатель докладывал о деятельности месткома, членская масса ему внимала, сам Бабашкин помещался в президиуме и моргал белыми ресницами

— Не понимаю, что вас волнует. Клооп и Клооп. Прием пакетов с часу до трех. Обыкновенное учреждение. Идем дальше. — Нет, вы поймите! Клооп! Это меня мучит второй год. Чем могут заниматься люди в учреждении под таким вызывающим названием? Что они делают? Заготовляют что-нибудь? Или, напротив, что-то распределяют? — Да бросьте. Вы просто зевака. Сидят себе люди, работают, никого не трогают, а вы пристаете — почему, почему? Пошли. — Нет, не пошли. Вы лентяй

— Земля, земля! — радостно закричал матрос, сидевший на верхушке мачты. Тяжелый, полный тревог и сомнений путь Христофора Колумба был окончен. Впереди виднелась земля. Колумб дрожащими руками схватил подзорную трубу. — Я вижу большую горную цепь, — сказал он товарищам по плаванию. — Но вот странно: там прорублены окна. Первый раз вижу горы с окнами. — Пирога с туземцами! — раздался крик. Размахивая шляпами со страусовым

Ровно в девять часов утра небольшая комната сектора планирования наполнилась сотрудниками. Прогремел железный футляр, который сняли с ундервуда и поставили на подоконник, захлопали ящики письменных столов, и рабочий день начался. Последним явился Яков Иванович Дубинин. — Салют! — сказал он жизнерадостно. — Здравствуйте, Федор Николаевич, здравствуйте, Людмила Филипповна. Остальным — общий привет. Но, повернувшись к своему сто

В сентябре месяце в Колоколамск вернулся из Москвы ездивший туда по торговым делам доктор Гром. Он прихрамывал и сверх обыкновения прикатил со станции домой на извозчике. Обычно доктор приходил со станции пешком. Гражданка Гром чрезвычайно удивилась этому обстоятельству. Когда же она заметила на левом ботинке мужа светлый рубчатый след автомобильной шины, удивление ее увеличилось еще больше. — Я попал под автомобиль, — сказал доктор Гром радостно, — потом судился

В курительной комнате Художественного театра во время антракта встретились два человека. Сначала они издали посматривали один на другого, что-то соображая, потом один из них описал большую циркуляцию, чтобы посмотреть на второго сбоку, и, наконец, оба они бросились друг к другу, издавая беспорядочные восклицания, из которых самым оригинальным было: «Сколько лет, сколько зим!» Минуты три ушло на обсуждение вопроса о том, какое количество

В семье было три человека — папа, мама и сын. Папа был старый большевик, мама — старая домашняя хозяйка, а сын был старый пионер со стриженой головой и двенадцатилетним жизненным опытом. Казалось бы, все хорошо. И тем не менее ежедневно за утренним чаем происходили семейные ссоры. Разговор обычно начинал папа. — Ну, что у вас нового в классе? — спрашивал он. — Не в классе, а в группе, — отвечал сын. — Сколько раз

Два человека лежали на постелях в доме отдыха и разговаривали. Был мертвый час, и поэтому они говорили вполголоса. — Как приятно, — сказал один из них, натягивая простыню на свою мохнатую грудь, — поговорить с интеллигентным человеком. Возьмите, например, нашу науку. Она делает громадные шаги. Разные открытия, изобретения, усовершенствования. Не успеваешь даже за всем уследить. — Да, — сказал второй, — науке сейчас уделяется большое внимание

Нет ни одного гадкого слова, которое не было бы дано человеку в качестве фамилии. Счастлив человек, получивший по наследству фамилию Баранов. Не обременены никакими тяготами и граждане с фамилиями Баранович и Барановский. Намного хуже чувствует себя Баранский. Уже в этой фамилии слышится какая-то насмешка. В школе Баранскому живется труднее, чем высокому и сильному Баранову, футболисту Барановскому и чистенькому коллекционеру марок Барановичу. И совсем скверно живется на свете гр. гр

Катки закрыты. Детей не пускают гулять, и они томятся дома. Отменены рысистые испытания. Наступил так называемый собачий холод. В Москве некоторые термометры показывают тридцать четыре градуса, некоторые почему-то только тридцать один, а есть и такие чудаковатые градусники, которые показывают даже тридцать семь. И происходит это не потому, что одни из них исчисляют температуру по Цельсию, а другие устроены по системе Реомюра, и не потому

Товарищ Сундучанский ожидал прибавления семейства. В последние решающие дни он путался между столами сослуживцев и расслабленным голосом бормотал: — Мальчик или девочка? Вот что меня интересует, Марья Васильевна! Если будет девочка, как назвать? Марью Васильевну вопрос о продлении славного рода Сундучанских почти не интересовал. — Назовите Клотильдой, — хмуро отвечала она, — или как хотите. По общественным делам я принимаю только после занятий

Редакция газеты «Однажды вечером» находилась в смятении. Сотрудники часто выскакивали на лестницу и смотрели вниз, в пролет, уборщицы в неурочное время подметали коридор, ударяя щетками по ногам пробегающих репортеров, а из комнаты, на дверях которой висела табличка «Литературный отдел и юридическая консультация», исходил запах колбасы и слышался отчаянный стук ножей. Там засели пять официантов и метрдотель в визитке. Они резали батоны, раскла

За громадным письменным столом, на дубовых боках которого были вырезаны бекасы и виноградные гроздья, сидел глава учреждения Семен Семенович. Перед ним стоял завхоз в кавалерийских галифе с желтыми леями. Завхозы почему-то любят облекать свои гражданские телеса в полувоенные одежды, как будто бы деятельность их заключается не в мирном пересчитывании электрических лампочек и прибивании медных инвентарных номерков к шкафам и стульям, а в беспрерывной джигитовке и рубке лозы

Предлагаем вниманию читателей подборку афоризмов писателя Лазаря Иосифовича Лагина, автора известных романов-памфлетов «Патент АВ», «Остров Разочарования», «Атавия Проксима», «Голубой человек», повестей «Старик Хоттабыч», «Белокурая бестия», «Майор Велл Эндъю», сатирических «Обидных сказок» и др. произведений.

Прометей, как известно, титан. С точки зрения демографической титан сын бога и смертной женщины. Полукровка. А полукровки, с точки зрения биологической, личности талантливые и способны на разные поступки, довольно часто – благородные. Прометей в свое время крупно проштрафился: он похитил огонь с Олимпа и отдал его людям. То есть, конечно, не весь огонь. Его осталось на Олимпе невпроворот, на всех богов во как хватало! Но и на Олимпе были против того, чтобы люди даже понятие об огне имели

Ф. Г. Раневская прожила долго — 88 лет. Актриса, способная заменить собой всю труппу; философ с цигаркой, скандальная особа, язвительная дама, с толстым голосом, страшно одинокая и ранимая душа... Гремучая смесь! Она никогда не стесняла себя в выражениях. Ее остроумие сродни рефлексу — оно непроизвольное. Этот сборник включил в себя афоризмы, шутки, анекдоты, житейские истории, автор или главная героиня которых — Ф. Раневская.

Кто-то сказал, кажется, Стендаль: «Если у человека есть сердце, он не хочет, чтобы его жизнь бросалась в глаза». И это решило судьбу книги. Когда она усыпала пол моей комнаты, — листья бумаги валялись обратной стороной, т. е. белым, и было похоже, что это мертвые птицы. «Воспоминания» — невольная сплетня. Фаина Раневская

О чем бы ни писал Севела — о маленьком городе его детства или об огромной Америке его зрелых лет, — его творчество всегда пропитано сладостью русского березового сока, настоянного на стыдливой горечи еврейской слезы.

Из объявлений в израильской газете на русском языке «Наша страна».  Красивая, 23 года, тугоухая, говорит немножко на русском, грузинском и иврите ХОЧЕТ познакомиться с подходящим молодым человеком – тугоухим или глухонемым с целью замужества. Международный аэропорт им. Дж. Ф. Кеннеди в Нью-йорке. Борт самолета ТУ-144 авиакомпании «Аэрофлот». Температура воздуха за бортом +28 С. – Здравствуй, жопа, Новый Год! О, простите ради Бога! Я не хотел сказать это вслух

Вашему вниманию предлагается поэма Саши Черного «Кому в эмиграции жить хорошо». Само название является явным парафразом на тему некрасовской поэмы «Кому на Руси жить хорошо», чего автор абсолютно не скрывает. Поэт всеми силами пытается ответить на поставленный вопрос, но ответ неутешительный, хотя и ожидаемый: «Хорошо там, где нас нет!» На протяжении всей поэмы ее герои проводят «опрос общественного мнения», но его итоги неутешительны: многие эмигранты, не имея возможности продолжить карьеру, вынуждены заниматься не своим делом: гаданием,...

В книгу вошли солдатские сказки известного русского писателя-сатирика Саши Черного. "Солдатские сказки" издавались за рубежом. В Советском Союзе издаются впервые

В книгу вошли солдатские сказки известного русского писателя-сатирика Саши Черного. "Солдатские сказки" издавались за рубежом. В Советском Союзе издаются впервые

«Саша Черный — один. И в этом-то заключается прелесть его оригинальной личности и оттого-то его еще не успела захвалить и полюбить почтеннейшая “публикум”, и оттого-то у него имеется еще пока немного поклонников и хвалителей, но зато этим поклонникам–друзьям действительно дорого свободное, меткое и красивое слово, облекающее в причудливые, капризные, прелестные, сжатые формы — и гнев, и скорбь, и задумчивую печаль, и глубокую нежность, и своеобразное, какое-то интимное безыскусственное языческое понимание чудес природы: детей, зверей, цве�...

В книгу вошли солдатские сказки известного русского писателя-сатирика Саши Черного. "Солдатские сказки" издавались за рубежом. В Советском Союзе издаются впервые