Глава 3
[1] [2] [3]Глава 3
КАНУН РОЖДЕСТВА 1947 ГОДА
Стояла слякоть, было холодно, и первые хлопья снега носились над Ган-Дафной. Китти быстро шла по газону к своему коттеджу. Вокруг рта от дыхания образовались облачка пара.
- Шалом, геверет Китти, - поздоровался с нею доктор Либерман.
- Шалом, доктор.
Она быстро взбежала по ступенькам и вошла в коттедж, где было тепло и где Карен приготовила горячий чай.
- Бррр, - воскликнула Китти, - прямо мороз на улице.
Комната была очень мило убрана. Карен украсила ее желудями, кружевами, а главное - воображением. Она даже выпросила разрешение срезать одну из драгоценных маленьких елочек, которую она тоже украсила клочками из цветной бумаги.
Китти села на кровать, сняла туфли и надела меховые шлепанцы. Чай был на редкость вкусный.
Карен стояла у окна и смотрела на тихо падающие хлопья снега.
- По-моему, ничего нет лучше на свете, чем первый снег, - сказала она.
- Вряд ли он тебе покажется таким уж хорошим, если нам еще уменьшат норму топлива.
- Я целый день вспоминала Копенгаген и Ханзенов. Рождество в Дании чудесное. Ты видела, какую посылку они мне прислали?
Китти подошла к девушке, обняла ее за плечи и прикоснулась губами к ее щеке.
- Рождество навевает на людей грусть.
- Ты очень одинока, Китти?
- С тех пор как не стало Тома и Сандры, я старалась не думать о Рождестве. Теперь вот снова радуюсь.
Я надеюсь, ты искренне рада, Китти. Да, я счастлива... хотя несколько по-другому.
Мне стало ясно, что нельзя быть хорошим христианином, не будучи, хотя бы в душе, также евреем. Всю жизнь я делала то, делала другое, а все мне чего-то не хватало. Теперь я впервые в состоянии давать без ограничений или надежды на то, что мне воздается.
- Знаешь, что я тебе скажу? Я не могу говорить об этом с другими, потому что они меня не поймут, но я чувствую себя здесь очень близкой к Христу, сказала Карен.
- Я тоже, моя дорогая.
Карен взглянула на часы и вздохнула. Надо поужинать сегодня раньше: мне сегодня ночью в аул.
- Хорошенько одевайся. На улице очень холодно. У меня тут работа кое-какая. Я буду тебя ждать.
Карен переоделась в неуклюжую теплую одежду. Китти собрала волосы девушки в узел, прежде чем надеть ей похожую на чулок коричневую шапку Пальмаха, закрывающую уши.
Внезапно с улицы донеслось пение.
- Это еще что такое? - спросила Китти.
- Это для тебя, - улыбнулась Карен. - Они тайно доучивали эту песню целых две недели.
Китти подошла к окну. Пятьдесят ее детей стояли у коттеджа, держа свечи в руках, и пели рождественскую песню.
Китти накинула пальто и вышла с Карен к калитке. Позади детей, метров на шестьсот ниже, в долине мерцали огни сел. Из соседних домов то и дело выглядывали любопытные лица. Китти не разбирала слов, но мелодия песни была очень старая.
- С праздником, Китти, - сказала Карен.
У Китти по лицу текли слезы.
- Я никогда не думала, что мне доведется когда-нибудь услышать рождественскую песню в еврейском исполнении. Это самый прекрасный рождественский подарок, который я когда-либо получала в жизни.
Карен назначили в караул в один из внешних окопов под Ган-Дафной. Она вышла из села, затем пошла вдоль шоссе, пока не дошла до позиций, вид на всю долину.
- Стой!
Она остановилась.
- Кто идет?
- Карен Клемент.
- Пароль?
- Хаг самеах. (Веселого праздника). Карен сменила постового, спрыгнула в окоп, зарядила обойму в винтовку, щелкнула затвором и натянула варежки.
Хорошо стоять на посту, подумала Карен. Она посмотрела сквозь колючую проволоку в сторону Абу-Йеши Хорошо быть здесь одной, ни о чем не думать и только смотреть вниз на долину Хулы. По тихому зимнему воздуху до Карен доносились слабые обрывки песни, которую пели дети у коттеджа Китти. Какая чудесная рождественская ночь!
Вскоре песня стихла и кругом воцарилась глубокая тишина. Снег все усиливался, и горы словно укрылись белым покрывалом.
За спиной у Карен раздался шорох в перелеске. Она спокойно обернулась и стала вглядываться в темноту. Что-то там двигалось. Она замерла и продолжала вглядываться. Точно! Кто-то двигался между деревьями. Bот тень... может быть, голодный шакал, подумала она.
Карен спустила предохранитель, подняла винтовку и прицелилась. Тень подходила все ближе,
- Стой! - резко крикнула она.
Тень остановилась.
-Пароль?
- Карен! - раздался голос.
Дов!
Она выскочила из окопа и пустилась бежать по снегу ему навстречу, он побежал тоже, и вот они уже в объятиях друг друга.
- Дов! Дов! Неужели это ты?
Они вместе спустились в окоп, она напрягала зрение, чтобы увидеть его лицо.
- Дов, как же это может быть? У меня просто нет слов...
- Я приехал еще час назад, - сказал он. - Я ждал у твоего дома, потом пошел за тобой следом.
Карен пугливо оглянулась.
- Тебе надо быть осторожным. А что если англичане тебя поймают?
Не беспокойся, Карен, все в порядке. Ничего англичане сделать мне уже не могут.
Ее пальцы дрожали, когда она стала его ощупывать.
- Дов, ты замерз весь. На тебе нет даже свитера. Ведь голодно как!
- Ничего... мне хорошо.
Снег все продолжал падать в окоп, но вдруг луна вышла из-за туч, и они увидели друг друга.
- Я скрывался в пещерах за Мишмаром.
- Я знаю.
- Я... я думал, ты уехала в Америку.
- Мы не смогли уехать.
- Ты, наверно, удивляешься, Карен, зачем я сюда пришел... Я... мне хочется вернуться в Ган-Дафну, но я тогда унес несколько часов и колец; они, верно, думают, что я вор.
- О, нет, Дов. Главное - ты жив и здоров.
- Так вот, ... я за все расплачусь.
- Это не имеет никакого значения. Все уже давно забыли.
Дов сидел в окопе, низко опустив голову.
- Все дни, пока я сидел в тюрьме в Акко и скрывался в пещерах, я много думал. Дов, - говорил я себе, - никто на тебя не злится. Ты сам на себя злишься. Когда я тебя потом увидел в тюрьме, я сказал себе... я подумал, что не хочу больше умирать. Ни умирать, ни убивать.
- О, Дов...
- Карен... у меня никогда не было другой девушки. Я это сказал просто так, ... чтобы ты уехала.
- Я знаю.
- Неужели ты это все время знала?
- Я заставила себя поверить, Дов, потому что я хотела верить, что я тебе не безразлична.
- Вот это мне всего больше нравится в тебе, Карен. Ты можешь заставить самое себя поверить в то, во что ты хочешь верить, а заодно и меня. Я хотел вернуться в Ган-Дафну и стать таким, чтобы ты могла гордиться мной. Мне хотелось, чтобы ты гордилась мной, хоть я и думал, что ты уехала.
Карен опустила глаза.
- Нет того на свете, чего я не сделаю ради тебя, - шепнул он.
Она подняла руку и дотронулась до его щеки.
- Дов, ты весь окоченел. Иди, пожалуйста, домой. Китти ты можешь рассказать все - она все знает о нас и понимает. Как только я отстою смену мы пойдем с тобой к доктору Либерману. Будь осторожен. Пароль сегодня - "Веселого праздника".
[1] [2] [3]