Глава 4

[1] [2]

Глава 4

- Бей жидов!

Через окно, разбив стекло, в школьное помещение угодил камень. Раввин поспешно повел ребят задним ходом в более или менее безопасный подвал. На улицах обезумевшие от страха евреи беспорядочно бежали кто куда, тщетно ища укрытия от озверевшей толпы, насчитывавшей по меньшей мере тысячу человек, среди них много гимназистов.

- Бей жидов! - исступленно орала толпа. - Бей жидов!

Это был очередной погром, вдохновителем которого был на этот раз Андреев, горбатый директор местной гимназии и один из самых ярых врагов евреев в Житомире. Гимназисты Андреева ворвались в еврейские кварталы, били окна, громили лавки, выволакивали евреев, которые не успели спрятаться, на улицу и зверски избивали их.

- Бей жидов!... Бей жидов!... Бей жидов! Яков и Иося изо всех сил бросились бежать домой. По узким и пустынным закоулкам они спешили, чтобы защитить и спасти родителей. То и дело раздавался лошадиный топот казаков, слышался исступленный рев гимназистов, и ребятам не раз приходилось прятаться.

Но вот они повернули на свою улицу и угодили прямо в руки шайки хулиганов с фуражками гимназистов на голове - это были ученики Андреева.

- Вот еще двое жиденят!

Яков и Иося круто повернули назад, стремясь увести за собой гимназистов от родительского дома. С диким визгом гимназисты бросились преследовать братьев. С четверть часа продолжалось это дикое преследование по переулкам и закоулкам, пока, наконец, гимназисты не загнали братьев в переулок, из которого не было выхода. Иося и Яков стояли припертые спиной к стене, ловя воздух и вытирая пот, ливший с них градом, а гимназисты, образовав полукруг, подступали все ближе.

Главарь погромщиков, с горящими от ненависти глазами и с куском стальной трубы в руке, подошел совсем близко и, нацеливаясь на Иосю, взмахнул трубой.

Иося перехватил удар, схватил гимназиста мощными руками, поднял его высоко над головой и что было силы швырнул его на остальную банду. Яков, у которого всегда были в карманах камни для такого рода случаев, тоже не стоял сложа руки и попал в головы двух хулиганов, которые тут же упали без сознания. Остальные гимназисты обратились в бегство.

Ребята помчались домой, распахнули дверь мастерской.

- Мать! Отец!

В мастерской все было разбито вдребезги.

- Мать! Отец!

Они нашли мать, обезумевшую от страха, в каком-то углу. Иося принялся ее трясти.

- Где отец?

- Тора! - воскрикнула мать. - Тора!

В это самое время, через шесть кварталов, Симон Рабинский пробирался в горящую синагогу, прокладывая себе путь к амвону. Он раздвинул занавес с вытканными на нем десятью заповедями и достал Тору, пергаментный свиток Моисеева Пятикнижия.

Симон прижал священный свиток к груди, чтобы защитить его от пламени, и, пошатываясь, стал пробираться назад к выходу. Его сильно обожгло, и дым чуть не задушил его. Кое-как он дополз до выхода.

Десятка два Андреевских молодчиков ждали его на улице.

- Бей жида!

Симон еще прополз на коленях несколько шагов, а там рухнул без сознания, прикрыв Тору своим телом. Дубинки раскрошили его череп, окованные железом сапоги обезобразили его лицо...

- Бей жида!

На последнем дыхании, Симон Рабинский вскрикнул:...

- Слушай, Израиль... Господь - наш бог... Господь - един!...

Когда нашли труп Симона Рабинского, он был изуродован до неузнаваемости. Тору, где содержался Закон, данный Господом Моисею, погромщики бросили в огонь.

Все житомирское гетто оплакивало гибель Симона Рабинского. Он умер самой достойной для еврея смертью - защищая своей жизнью Тору. Его похоронили вместе с десятками других жертв Андреевского погрома.

Для Рахили Рабинской гибель мужа была еще одним звеном в длинной цепи трагедий, из которой состояла ее жизнь, мало что знавшая, кроме горя. На этот раз, однако, ее силы и воля к жизни были надломлены. Даже родные сыновья ее не могли утешить. Родственники забрали ее в другое местечко.

Иося и Яков ходили два раза в день в синагогу, чтобы справить Кадиш по отцу. Иося живо помнил, как старался отец жить евреем, чтобы Мессия немедленно признал его за такового. Вся его жизнь была посвящена одной задаче - блюсти закон божий. Может быть отец был прав, может быть жизнь действительно дана евреям не для того, чтобы наслаждаться ею, а исключительно - чтобы блюсти законы Господа. Убитый горем, Иося все пытался найти какое-нибудь оправдание ужасной гибели отца.

Совсем другое дело Яков. В его душе бушевала ненависть. Даже когда он произносил слова молитвы, его душа взывала о мести.

Его душила злоба, он просто места себе не находил от желания мести. По нескольку раз в день он клялся сквозь зубы, что отомстит за отца.

Иося, понимавший, что происходит в душе брата, не спускал с него глаз. Он пытался успокоить его и утешить, но Яков был безутешен.

Спустя месяц после гибели Симона Рабинского Яков украдкой ушел из дома, пока Иося спал. Он захватил с отцовского верстака длинный острый нож, спрятал его за поясом и направился вон из гетто - в сторону школы, где жил Андреев.

Иося инстинктивно проснулся несколько минут спустя. Как только он заметил, что брат ушел, он тут же натянул на себя одежду и выбежал на улицу. Он знал, куда направился Яков.

Было четыре часа утра, когда Яков Рабинский постучал медным молотком в дверь Андреевского дома. Когда кровожадный горбун приоткрыл дверь, Яков выскочил из тени и до рукоятки всадил ему нож в сердце. Андреев коротко взвизгнул и замертво упал на землю.

Когда через несколько минут подоспел Иося, он застал брата над трупом убитого, от которого он не мог оторвать взгляда. Он оттащил Якова и они оба побежали.

Следующие сутки они провели в подвале рабби Липцина. Весть об убийстве Андреева распространилась с быстротой молнии по всему Житомиру. Старейшины гетто собрались и приняли решение.

- Есть основания опасаться, что вас там узнали, - сказал раввин, когда он вернулся с собрания. - Какие-то гимназисты видели твою рыжую голову, Иося.

Иося принялся кусать губы, но он и не подумал заикнуться о том, что он пытался всего лишь помешать убийству. Яков не чувствовал никакого раскаяния. Я с удовольствием повторил бы то же самое, - сказал он.

- Мы, конечно, понимаем, что толкнуло тебя на этот шаг, - сказал раввин, но все равно это тебя не оправдывает. Очень может быть, что это приведет к новому погрому. С другой стороны,.. мы - евреи, и справедливости нам ждать не приходится. Мы приняли поэтому решение, которому вы должны безоговорочно подчиниться.

- Да, рабби, - сказал Иося.

- Вы тут же отрежете пейсы и переоденетесь в "гоев". Мы дадим вам продукты и деньги, которых вам должно хватить на неделю. Вы должны сейчас же покинуть Житомир и никогда сюда не возвращаться.

Так, в 1884 году, Яков и Иося Рабинские, в возрасте четырнадцати и шестнадцати лет, стали беглецами. Они шли на восток, в сторону Лубен, расположенных километрах в трехстах от Житомира. Шли они только ночью, а днем прятались. В Лубнах они с ходу направились в гетто к раввину, но в городе о них уже знали. Раввин собрал и здесь старейшин, и было решено дать ребятам продукты и деньги еще на одну неделю. На этот раз они направились в Харьков, куда было тоже с двести пятьдесят километров. Они надеялись, что там их будут разыскивать не так упорно. Лубенский раввин позаботился сообщить в Харьков о том, что Рабинские направились туда.

Розыски двух братьев велись по всей Украине. Прошло двадцать дней, прежде чем им удалось добраться в Харьков. По всей черте оседлости только и говорили, что о братьях Рабинских. Власти считали их поимку чуть ли не святым делом.

Две недели ребята скрывались в сыром подвале харьковской синагоги. Об этом знали только раввин и некоторые старейшины.

Наконец рабби Соломон спустился к ним в подвал. - Здесь для вас тоже небезопасно, - сказал он. - Это дело всего лишь нескольких дней, пока вас здесь найдут. Полицейские уже ходят и разнюхивают. Но зима на носу, пробираться дальше будет почти невозможно. Рабби вздохнул и покачал головой.

- Мы пытались раздобыть для вас бумаги, которые бы позволили вам выбраться за пределы черты, но, боюсь, что это невозможно: уж больно вас хорошо знают в полиции. - Он принялся шагать взад и вперед по подвалу. - Остается одно, и это мы и решили. Тут живут в деревнях несколько еврейских семейств. Они приняли крещение и у них небольшие хозяйства. Нам кажется, вам лучше всего скрываться у них хотя бы до весны.

- Рабби Соломон, - ответил Яков, - мы очень благодарны за все, что вы сделали для нас, но мы с братом уже приняли другое решение.

- А именно?

- Мы отправляемся в Палестину, - сказал Яков. Старый добряк ошеломленно посмотрел на ребят.

- В Палестину? А как?

- Мы уже продумали маршрут. С божьей помощью доберемся.

- Конечно, бог вам поможет, но знаете, - нехорошо, когда пытаются заставить Его совершить чудо. До Одессы добрых шестьсот верст. И если вы даже доберетесь до Одессы, вам все равно не сесть на пароход без бумаг.

- А мы вовсе не через Одессу.

- Но ведь другого нет пути.

- Мы пешком.

Рабби Соломон раскрыл рот от удивления.

- Моисей странствовал сорок лет, - сказал Яков, - нам так много не потребуется.
[1] [2]



Добавить комментарий

  • Обязательные поля обозначены *.

If you have trouble reading the code, click on the code itself to generate a new random code.