СЕРГЕЙ ОРДЫНЦЕВ: ОСЛЫ ПОСРЕДИНЕ РЕКИ

СЕРГЕЙ ОРДЫНЦЕВ: ОСЛЫ ПОСРЕДИНЕ РЕКИ

Я попросил Лену:

– Распечатай мне, пожалуйста, мое вчерашнее письмо как официальные запросы о судьбе правительственного кредита Поволжскому региону…

Лена сделала пометки в блокноте.

– В какие адреса?

– Министерство экономики, канцелярия премьера, Главное управление экономической преступности МВД, Генеральная прокуратура, губернаторам Поволжского региона…

Лена записывала, усмехалась:

– Неслабо взялись! Надеетесь сыскать концы?

– Надеюсь… Девяносто миллионов – такая здоровенная иголка, что даже в нашем стоге оставляет следы. Лена подняла на меня взгляд, испытующе посмотрела:

– Босс знает, что вы ищите эти миллионы?

– Он знает, что я ими интересуюсь. А что? Почему ты спрашиваешь?

– Так, к слову пришлось… Я вижу, вы не очень взволнованы сегодняшним ЧП? – спросила Лена.

– Я взволнован, но участвовать в этой бессмысленной суете не хочу. Кот ничего не сделает мальчишке.

– Я тоже так думаю, – согласилась Лена. – Но заложников не обязательно убивать или мучить… А Кот взял Ваньку как заложника. Он будет диктовать условия.

– Ты о-очень вострая девушка, Лена, – заметил я. – И знаешь больше, чем говоришь.

– По-моему, это нормально, – пожала Лена плечами. – Вострый человек и должен говорить поменьше.

– Наверное… Но с Котом ты ошибаешься. Он не будет держать Ваньку, чтобы успешно жать из Серебровского масло.

– А зачем взял с полки пирожок?

– Кот разбирается с Серебровским. По понятиям. Он его учит, он разрушает его дух, он запугивает его, нервирует, заставляет делать ошибки. Он хочет растоптать гордыню великого магната… – Я не говорил с ней, я раздумывал вслух. – Кот пытается показать ему, что, пока люди живы, власть любви и ненависти, память прошлой жизни сильнее любых денег, наемной охраны, политического могущества…

Лена подошла ко мне, быстро обняла и поцеловала. Снова поцеловала, целовала коротко, жарко, будто кусала, потом оттолкнула от себя:

– Вы с Котом оба – пожилые придурки! И Кот обречен…

– Много ты понимаешь! – недовольно буркнул я.

– Как только босс заполучит обратно Ваньку, он прикажет Сафонову бить Кота на поражение, – уверенно сказала Лена.

– Кузьмич не захочет этого делать.

– Тогда он прикажет ему убить Кота через «не хочу» – без удовольствия. Через не могу! Оглядись вокруг себя – у Кузьмича нет выбора, он сам висит здесь на волоске.

– Серебровскому не на кого поменять Кузьмича. И некогда – начинается избирательная кампания. Лошадей не меняют посредине реки, – тоскливо сказал я и с болью ощутил вдруг, что эта молоденькая девочка знает о нынешней жизни больше, чем я. И вписана в нее гораздо прочнее.

– Лошадей – может быть, – усмехнулась Лена. – А ослов топят на самой стремнине…

Я обнял ее за плечи, посмотрел пристально в глаза и медленно, неуверенно сказал:

– Наверное, я слишком долго отсутствовал…

– И что? Это прекрасно! Наблюдать революции издалека – полный кайф! Как ужастик по видику – страшно, но совсем безопасно.

Я помотал головой:

– Не об этом я… Серебровский сказал – здесь нет места тем, кому за тридцать. Мне – тридцать шесть.

– А мне – двадцать три, – сообщила Лена. – Сложи и раздели. Вдвоем, похоже, проходим…