Прорыв (34)

Доильный аппарат "Елочка" работал бесперебойно, пока не стали приезжать профессионалы. Доктора наук не хотели, чтобы с ними обращались, как с животными. Не желали подписывать контракты, в которых юридически точно указывалось, кто они есть...

Не желают подписывать "свидетельства раба" -- пусть таскают уголь. Свободными людьми...

-- Вы нам не нужны, -- заявил моему знакомому, журналисту из Москвы, один из "дояров". -- Вы человек пишущий. А нам нужны поставщики сырых фактов. Информационные доноры. А писать и исследовать будем сами. Са-ми!.. Если с Наумом не церемонились, то уж в "гуманитарном углу!.."

Мы вышли из квартиры, которую Дов запер и поставил на дверь печать при помощи сургуча и монеты в пять лир. Затем позвонили Науму. Тот прихватил Яшу, заявившегося со своим докторским саквояжем. Поохали, отправились к Лие.

Лия мяла в руках записку и плакала. Наум два1519"жды снимал телефонную трубку и клал на место. Не хотелось ему звонить Могиле. Ох, не хотелось!.. Но как иначе узнать, куда их прибило? Куда ему, Науму, лететь?

В голосе Шауля не было удивления: -- Убежали?.. Даже матери не сказали?

Нет, он не хотел звонить ни в Рим, ни в Вену. С "Хаясом" он дела не имеет.Однако голос его стал обеспокоенным, едва он узнал о записке на оборотной стороне "подвального" контракта. -- Приезжайте ко мне! -- сказал он резко. -- Подумаем вместе. Наум направился к дверям под наставления семейства: -- Не унижайся перед ним, сынок!

-- Не давай ему договора в руки! Ух, сука с арабского шУка.

Шауль бен Ами прочитал мятую записку, изучил договор. В одном месте Лия, теребя бумагу, затерла буквы, поглядел сквозь лупу.

-- М-да!.. Рабский, говорите, контрактик? Допустим... Но из-за этого уезжать? Позвонила бы мне.

-- На похоронах все умные и добрые! -- вырвалось у Наума. -- Помогите хоть теперь. Я хочу немедля вылететь к ним. В каком они "Хаясе"? В Риме, Вене, Брюсселе? Для вас узнать -- минута времени.

Шауль сцепил свои руки, хрустнул пальцами.-- Спешка тут не нужна! Раз они не предупредили даже вас, состояние их легко представить. Поругаетесь с ними, и только. У меня есть к вам предложение.

Предложение было заманчивое. Он, Шауль, дает деньги. Наум объезжает все отделения 1529"Хаяса. Во всех городах и странах. Много людей едут мимо Израиля, потому что ничего о нем не знают. Не все же историки или экономисты! Многие устроились бы сходу. Особенно ремесленники.

-- У нас с вами, Наум, общие интересы.

-- Не убежден, господин Шауль бен Ами!

-- Напрасно! -- Шауль открыл пачку американских сигарет, протянул Науму сигарету. -- Если русская алия хлынет мимо, зачем государству Израиль Шауль бен Ами...

Наум усмехнулся. "Зачем?.. Голды нет, Могила вот он. Рабин уйдет, Могила останется. Неваляшка!.. Может, только Бегин его сковырнет. И отдаст под суд, за гибель русской алии... " Наум поднял глаза на озабоченного корректного Шауля, сказал, что денег не возьмет, перед "прямиками" выступит. Будет признателен Шаулю, если тот все же выяснит, какое отделение Хаяса приняло Гуров?

-- Это не в моих силах!

Наум поднял глаза к потолку, зажмурился. "Не в его силах?! Тогда -- в чьих?" Вспомнился вдруг некстати давний иронический возглас: "А к кому вы будете звонить в Израиле?" Наум выругался почти вслух.

-- Вы с Богом разговариваете? -- ухмыльнулся Шауль бен Ами.

-- Это мое старое хобби, общаться с богами! Был бы умнее, давно бы перешел на филателию.

Вернулся к своей машине злой. Рядом приткнулся красный автомобиль Дова. В нем Дов и Яша. Примчал, неугомонный!

Накрапывал дождь. Капли крупные, холодные. Ветер рвет полы старенького плаща. Сволочь-погода!.. Сел в машину Дова, скрючился, коленки у носа. Говорил же Яша, не ходи... В какую страну податься? Наконец Дов не выдержал. -- Ну, что ты не мычишь, не телишься?

Наум промакнул платком лысину.-- Дышать нечем! Как в хамсин... Позавчера Сергуня выступал по телевизору. Клеймил тех, кто едет мимо Израиля. Вопил, чтоб им не помогали. Ни в коем разе. -- Яша повернул к нему голову. -- Не в этом ли дело, Наум? Ты же знаешь Гулю...

Он был прав, полуслепой и прозорливый Яша. Утром, двумя днями ранее, Геула достала из почтового ящика конверт со штампом Иерусалимского университета. Контракт... Посидела над ним горестно. О "Черной книге" ни слова. Отказаться?.. Ей когда-то хотелось написать работу о ветхозаветных корнях русского славянофильства. "Библейские мифы о родине, морали и XX век", так бы она назвала ее. Отберут! Все материалы... Естественно, когда основной принцип "научной работы" -- обобрать!.. Она-то, дура, думала, что это просто афоризм Дова: "Банда спустилась с гор..." Хорош афоризм! Одна надежда оставалась -- не по зубам банде тема. Помусолит и отбросит.

Вздохнув, она накинула свой парадный синий плащ, синюю шапочку до бровей и отправилась в библиотеку, просматривать материалы.

Едва вернулась, позвонил Сергуня, сказал, чтоб не ждала к обеду. Их везут на телевиденье. Выступит -- приедет. Геула включила по этому случаю телевизор, пылившийся в углу. Гладила сергунины рубашки, искоса поглядывая на экран. Выступали активисты из комитета Подликина. Они сидели тесно, как на семейной фотографии. Но вот камера остановилась на одном из них, укрупняя его руки. Уже на весь экран корявые пальцы со сбитыми ногтями. Руки сварщика или водопроводчика. Голос низкий, глухой, как из трубы. -- ...А я этих гадов -- "прямиков" презираю. Я никому не пошлю вызова, зная, что тот не приедет сюда...

-- Но ведь надо спасать евреев? -- осторожно осведомился репортер.

-- По израильскому вызову?! -- загремел ящик.

-- "Кто сегодня поет не с нами, тот против нас?" - репортер усмехнулся.

-- Чего?

Камеру перебросили на круглолицого лоснящегося Подликина, который, судорожно держа бумажки, негодовал, что из Израиля идут плохие письма. -- В Израиль, понимаете, едут, как домой, и требуют... А в Америке кому придет в голову требовать. Чужбина. Потому письма оттуда хорошие... -- Он замолчал, шаря глазами по бумажке, наконец, нашел нужный абзац и принялся развивать свою генеральную тему, -- какие они евреи!..

Закончить ему не дали: Подликина больше трех минут можно слушать только за большое вознаграждение, -- говаривал Сергуня. И точно. Камера ушла от Подликина. На экране появился Сергуня. Он сидел отдельно, за круглым столиком, на котором лежали листочки его исследования. Сергуня начал его, как сообщил он, по просьбе государственных инстанций.

Геула выдернула штепсель утюга, бросила гладишь. Сергуня говорил тоном человека убежденного, языком наукообразным, который, казалось, и сам по себе, свидетельствовал о глубине подхода. -- Каковы факторы, от которых зависит приток алии? Перечислим их, чтобы затем построить график:

1. Безопасность.

2. Экономические проблемы.

3. Социальные проблемы.

4. Засилье религии.

5. Климат.

6. Язык...

Факторов была чертова дюжина, не меньше, и, помянув каждый, Сергей поднимал глаза и как бы смотрел в глаза телезрителей.

Геула внимала с нарастающей тревогой, а когда он произнес "что получим на оси координат1559"?", ее начала бить дрожь; этой "оси координат" она уже вынести не могла; едва Сергуня переступил порог дома, она сказала резко: -- Зачем врешь?! Ты что, не понимаешь, что эта псевдонаучность -дымовая завеса, скрывающая государственных преступников, творцов "ада абсорбции1560""... Порядочный человек всюду остается порядочным, а шпана летит, как пух во время погрома.

Сергей ел борщ, не подымая глаз. Чуть утолив голод, начал огрызаться: -- Почему я должен воевать за "прямиков". Их стрельба испугала!

-- Неправда! Во время войны советские послали сразу четыре тысячи эмигрантов. Отсев в Вене был всего1561"-навс1562"его пятнадцать процентов. Ты сам знаешь, что дело не в этом... Я бы на твоем месте сказала о 1563""дружелюбии власти1564""... О нашем опыте... Не хочешь о нашем? Вспомнил бы, к примеру, 1565"Кузьковского. В страну прибыл огромный талант...

Сергей закрыл глаза. Он пережил смерть Кузьковского, как личную беду. Он любил его картины, радовался его приезду. Рижский художник 1566"Кузьковский попросил у 1567"Сохнута взаймы две тысячи лир. Чтобы устроить выставку. Чиновники Сохнута 1568"поинтересовались, сможет ли художник вернуть деньги? Старик 1569"Кузьковский, не знавший иврита, написал на листочке -- 20 000. Мол, это даст выставка. Картины продадут. Чиновник взял ручку и зачеркнул почти все нули. Вот, чего ты стоишь!

Гуров такое 1570"хамло не убило бы. А Кузьковский, старый человек, прибывший в страну своей мечты и ничего еще не знавший о ней, схватился за сердце. На другой день скончался. Теперь его картину 1571""Последний путь (Бабий Яр)" повесили в 1572"Кнессете, -- вот, 1573"де, как у нас ценят художников из России...
[1] [2] [3] [4]