Бегство
Роман в 3-х частях.
Содержание:
ч. 1. Волна 90-х. Изгнание... на Святую землю.
ч. 2. В Москву за песнями. " Испанские мотивы Горби."
ч. 3. Rape! Утопия по израильски.
Все герои "БЕГСТВА" вымышлены (кроме отмеченных звездочкой при первом упоминании). Вся сюжетно-фактическая основа строго документальна">

Бегство (Ветка Палестины - 3) (25)

[1] [2] [3] [4]

А Саша тоже хабатник? Интересное кино! Только где же его борода? Какие-то кустики торчат, уж лучше бы брился! Ясно: искали хабатника, знающего русский язык. У Саши язык дай Бож-же! Вот и послали в помощь врачам: отбирать детей, отравленных радиацией. Сейчас он стал детям и отцом, и матерью. Иные родители, сказал, обещали двинуться в Израиль, вслед за своими чадами, других от своей бульбы не оторвешь. 'Там хорошо, где нас нет", твердят. Дети окрепнут и вернутся к ним.

Маленькой синеглазой девочке с голубым шелковым бантом стало вдруг плохо. Саша посадил ее на колени и принялся декламировать стихи про доктора Айболита. И тут же запнулся, будто забыл, что дальше. Девочка, а за ней и все ее соседи начали ему подсказывать. Черноглазого мальчугана на заднем сиденье подташнивало, Софочка присела рядом, призналась, что и ей тоже плохо, шепнула:

- Давай вместе дышать ртом. Глубоко!.. Ой-ой, помогай!.. Что? Бензином запахло? Так я принимаю для аппетита по столовой ложке, два раза в день.

- Ну да?! - Мальчик открыл от удивления рот и забыл, что его тошнило.

Вытянули шейки и другие, с ближайших сидений. И тоже морщились от едкого запаха. Софочка импровизировала: ей после Чернобыля заменили сердечный клапан. Новый работает на израильском керосине.

- Ну да?!

Так и доехали...

Первой освободилась от врачебного осмотра неказистая крупная девочка чем-то похожая на нее, Софочку, когда ей было лет двенадцать. Стеснительная угловатая - дичится, забилась в угол.

Софочку словно током ударило. Между ней и этим ребенком разница в пять-шесть лет. Живи она не в Норильске, а в Гомеле, были бы и у нее такие же серые малокровные щеки... Как складывается жизнь! Случайно не отравили, случайно не зарезали. Было и такое, - едва спаслась в Норильске от пьяного хулиганья. Возникло теплое чувство соучастия: не только притихших детишек, но и ее. Софу, автобус с тихим кондиционером привез врачевать, греть жестким и целебным израильским солнцем.

- Я буду с детьми, - заявила она Саше тоном самым решительным, вернувшись в Кфар Хабат... - Что?.. Будто вам не нужны нянечки? Да не за деньги. За спасибо, ага?! - И с категоричностью, перенятой у Дова. - Буду утром, лады?..

Она была очень горда тем, что каждое утро, как и Дов, едет на работу, и даже не за спасибо: стали платить немного. Правда, мыть шваброй полы уже трудновато, нагибаться, тем более. Но зато развлекать ребятишек, разучивать с ними песни - второй такой няни не было. "Я по натуре горлан", говорила, улыбаясь, и вечерами пела детям и "Коробочку", и "Золотой Иерусалим", и белорусскую - про бульбу и, самую любимую в те дни в жарком Кфар Хабате, вызывавшую у детей слезы - про перепелочку. "А у перепелочки ножка болит. Ты ж моя, ты ж моя, невеличка..."

Сердце сжалось, когда пшеничные косички - только из аэропорта спросили ее, не заругают, если попросить еще сосиску, половинку, а?.. "И можно даже съесть второй апельсин?!"

Вечером, когда укладывали спать самых маленьких, пятилетний мальчуган потянул ее за подол сарафана и зашептал доверительно:

- Няня, попроси, пожалуйста, чтоб меня любили. Софочка обхватила его обеими руками, прижала к себе, сказав, что его любят все-все, а он повторял и повторял свое. Оказалось, "любили" у малыша означало, - поцеловали перед сном.

- Мамочка всегда так делала.

По ночам они снились Софочке, эти ее бледные, худенькие чернобыльские дети. Она гнала "Фордик" по иерусалимскому шоссе, радуясь каждой новой встрече с ними. "Перепелочки вы мои, невелички..."

Как-то зашла в канцелярию, Саша стоял в углу и молился, раскачиваясь взад-вперед. Это был день откровений. Софочка думала, молиться - это значит что-то просить, вымаливать у Бога. Потому и поинтересовалась у Саши, что он вымаливает? Саша посадил ее возле себя за стол, у которого работал. Объяснил, слово "молиться" на иврите "лхитпаллель", возвратный глагол, судить, оценивать себя. "Бог не нуждается в моей молитве. Я нуждаюсь в ней. Критически оцениваю свои поступки и мысли..."

-А ты не придумывешь? Ты придумщик! - Она поинтересовалась, чем он занят. Оказалось, Саша задумал спор с миссионером, который обращает несчастных обозленных олим в христианство. Для начала переводит на русский Тору, пятикнижие Моисея. Это занятие она посчитала несерьезным: ведь Библия переведена уже сто лет назад. Сама видела у Зайки древнее синодальное издание.

Саша, выслушав ее, взял листочек, перегнул пополам и быстро написал несколько слов. Слева то, что напечатано в синодальном издании по-русски, справа - точный перевод с оригинала. Сказал, оригинал видел еще до посадки, у бывших дружков из МГИМО, которых готовили "в греки". Выстроились слова столбцами. В синодальнем - рай, в оригинале - сад. Слева "и будете, как Боги", а в оригинале - "и будете, как великие": Бог у евреев один.

Различия эти представились Софочке несущественными, а вот на одном задержалась. В синодальном - народ. В оригинале -толпа. "Елки-моталки, как сказал бы папаня!"

- Не может такого быть, Саша, не дураки ж переводили? - воскликнула она. Саша достал из ящика стола толстую книгу в черной обложке. Показал название: "Библия, книги священного писания". Перепечатано с Синодального издания". Открыл Евангелие "От Матфея", дал пробежать то место, где написано: вышел к толпе Понтий Пилат, а первосвященники и старейшины "возбудили народ". И говорят Пилату все: "да будет распят..." И рядышком: "Еще сильнее кричали: "да будет распят". Кто эти "все", кричавшие еще сильнее?

- ... Из текста явствует: толпившиеся перед Пилатом. В греческом тексте, самом древнем, который только мог достать, так и сказано - толпа. А в русском переводе? Пилат "умыл руки перед народом". И далее уже только так: "И отвечая, весь народ сказал: кровь его на нас и детях наших". Так кто кричал: "распни его!"? Толпа или "весь народ"? - Саша, побарабанив нервно по столу, предположил, что переводили для Синода, видно, бывшие народники, которые всегда толпу почитали народом, и ошибка эта, гипертрофированная Лениным, вышла России боком... Теперь ты все знаешь, Софа, - Саша улыбнулся. - Какие последние слова Иисуса перед смертью? "Господи, прости их, они не ведают, что творят". А кто, по той же версии, кричал: "Кровь его на нас и детях наших!", "Распни его!" Толпа, быдло. К кому же припали и ухом и сердцем поколения, которые резали евреев? К Мессии или к быдлу?.. И Мессия ли он, в таком случае: слово Мессии царит...

Вот так, Софочка, все ты поняла. Кстати, знаешь что сказал мне Петро Шимук: "Если б не знал всей истории еврейского народа, израильское гостеприимство толкало бы меня к быдлу..."

Саша улыбнулся застенчиво, пожал плечами: - А есть в переводе и просто скандальные ошибки: ивритское слово "алма" - молодая женщина было переведено, как "девственница", и отсюда, считают, выросла целая доктрина о непорочном зачатии...

На другой день Софа снова приоткрыла дверь канцелярии, осторожно заглянула, чтоб не мешать. Саши не было. Сказали, улетел за детьми. Вернется через неделю. И тут только поняла, дети детьми, она их, своих "невеличек" не оставит, но мчалась она каждый день, ни свет ни заря, к Саше. Разве ей в Израиле хотелось когда-либо столько петь, хохотать без причины - просто от того, что живешь на свете.

Софа, человек действия, неопределенности не терпела. Она отмечала в календаре каждый прошедший день и, когда пришло время, вызвалась ехать в аэропорт, встречать, хотя все отговаривали, боясь, как бы не родила по дороге?.. В огромном пустом автобусе, -только шофер-марокканец, да она,Софочка задумалась о своих ясных и, в то же время, совершенно запутанных отношениях с близкими ей мужчинами. Дов - вне сравнения: в нем есть и правда, и доброта, хоть он и жмотистый израильтянин. Она испытывает к нему такое же чувство благодарности, как некогда к учителю физкультуры, который вытащил ее из воды на Енисее и откачал, вернул к жизни. Конечно, она прекрасно относится к Дову, даже по-своему любит его. Она представила себе черные, широко расставленные, как у быка, глаза Дова, которому сообщает, что уходит... "Ну, не сволочь я?" Все в ней воспротивилось самобичеванию: "Так что ж, выходит, из-за того, что меня спасли, я должна отказаться от Сашеньки?! Зачем тогда спасали?! На вечном спасибо жизнь не проживешь, семьи не построишь. Дов ведь прямо сказал: жениться он не может. И никогда не обещал, вот! Мои будущие дети мне не простят безотцовщины. Мать у них вроде приблудного щеночка Жушки - интересное кино!

Вопреки правилам, автобус для детей из Чернобыля разрешили подать прямо к самолету. Саша был изможден, казался почерневшим. Она кинулась к нему, к детям.

- Ты теперь у нас постоянно? - спросил он как бы вскользь, когда увидел ее.

- Если ты не передумал, - ответила она и испугалась своей решимости. Вечером позвонила Дову. Детишки из Белоруссии прилетели, она останется в Кфар Хабаде на ночь. "Не беспокойся..."

- Сашка прилетел? Как выглядит?

- Страшен, как смертный грех...

Закончила разговор, к трубке протянул руку рав Бенцион, которого Саша почему-то назвал "футболистом". Лапище у рава Бенциона, как у отца. И даже волос на пальцах такой же светлый. Софочка поежилась: отцовской руки побаивалась...

Рав Бенцион прикатил с проверкой, посколько его сшива тоже дала деньги на детей Чернобыля, он оставался здесь на ночь, сообщил жене, чтоб не тревожилась. Потом стал своих детей подзывать. Самой старшей, Фае, сказал, чтоб не пила молоко, а взяла кефир, сыну что-то объяснял про компьютер. Так со всеми поговорил. Обещал, что не опоздает, и они все вместе пойдут в бассейн.

Когда рав Бенцион ушел, Софочка приблизилась к Саше почти вплотную и спросила севшим от волнения голосом, едва слышно:

- А ты тоже будешь таким отцом?

Саша "от счастья ополоумел", - видела Софа - А, может,. Растерялся?" Когда дети легли спать, задержался в столовой, где она меняла на столах скатерки, послушал, как она пела тихо-тихо. "А у перепелочки ножка болит".

Софочка оборвала себя на полуслове. Вытолкала Сашу из столовой: кто их знает, хабатников бородатых, как они смотрят на ночные песнопения молодых женщин. Да и рав Бенцион тут. Начальство. Навредишь Сашеньке. Под хупой они не были. Неизвестно, будут ли, поскольку она, чтоб им всем провалиться, шикса. Пускай шикса, но ведь не приблудная Жушка... Софа снова подумала об отце и знакомых. Интересно, как они отнесутся, узнав обо всем? Отец скажет: "Такая же авантюристка, как мамочка". И, наверное, всплакнет. Зайка, подружка единственная, кинется обнимать. Ободрит: "Смелость города берет". Софа внезапно почувствовала, что завидует Зайке: ей по закону хупа. Вынь да положь! К тому ж они с Сашенькой ближе по духу, они лучше подходят друг к другу... "Ну, нет, - оборвала она себя. - Чего это меня понесло?!"
[1] [2] [3] [4]



Добавить комментарий

  • Обязательные поля обозначены *.

If you have trouble reading the code, click on the code itself to generate a new random code.