Андрейка (6)
[1] [2] [3] [4]Давно были сделаны новые ключи, да и запоры стали посложнее, что влетело школе в копеечку, больше ничего пропасть не могло. Но бессилие полиции почему-то радовало многих школьников. Вечно дравшиеся друг с другом карибские негры в честь этого события даже объявили перемирие и, вывалив на футбольное поле с бутылками кока-колы в руках, гоготали так, что к ним пришлось посылать учителя физкультуры, унимать.
В этот жаркий день, когда за Андрейкой прибыла прямо в школу королевская конная полиция Канады и увезла его, он сидел в библиотеке рядом с Лизетт и писал очередное письмо бабушке. В Москву. Он писал бабушке раз в месяц, как договорились. Целый год письма Андрейки были чистой фантастикой, продолжением романов Жюль Верна. Узнай бабушка все как есть, она бы умерла от разрыва сердца, и теперь он радовался, что наконец может рассказать правду. Не всю, конечно. Но все же...
В этот момент они и пришли. Вместе с мисс Гертрудой Орр, у которой они, наверное, побывали прежде всего. Блекло-голубые глаза мисс Гертруды округлились в ярости, как в тот день, когда она пыталась избавиться от новичка, не принесшего письма от родителей.
-- Мистер Д. и мистер К., Королевская Конная Полиция Канады... представила она.
-- Я скажу мистеру Дагласу! -- вырвалось у Андрейки.
-- Вайс-принсипал сейчас не нужен, -- возразил один из "конников" непререкаемо. -- Если вы хотите, мы поговорим с ним позже.
И вот он опять ехал с полицейскими, как в первый день приезда в Канаду. Только тогда было все ясно, а тут... он ничего понять не мог. Взяли, как берут в Москве. Без объяснений. Говорят, объяснили директрисе. Вот тебе и свободная страна...
Свернули на скоростное шоссе. Знак у въезда: "401 West".
Везут на Запад, к аэропорту. Андрейке показалось, что его выселяют из страны. В нем ожили все страхи, а страхов-то была полна душа почти год, и эти страхи заставили попытаться рвануться, чтоб открыть дверь и выпрыгнуть на ходу.
Тогда его стиснули хорошенько два жестких, как из чугуна, полицейских и взяли под руки -- он утих...
Теперь он не смотрел даже, куда его везут, глядел под ноги и ничего не мог понять...
Чуть ранее к подъезду подкатил на своем стареньком "вольво" мистер Даглас. Лизетт, -- Андрейка видел, -- помчалась к Дагласу со всех ног, он впервые испытал к ней почти нежное чувство... Позднее выяснилось: мистер Даглас, когда к нему прибежала Лизетт, позвонил в RCMP (Королевскую конную полицию), и ему разрешили приехать.
... Андрейку ввели в помещение без окон, освещенное безжалостно-ярким вокзальным светом.
Мистер Даглас уже сидел у стены, невдалеке от железного письменного стола, и Андрейка понял: не все пропало. На душе стало спокойнее.
Перед Андрейкой положили несколько фотографий. Знает ли он кого-либо из них?
-- Вот его знаю, -- сказал Андрейка. Это был Барри, спасший его в самое тяжкое время. Только почему-то Барри был острижен наголо. И... без бородки.
-- Когда вы с ним познакомились? Все по порядку. -- спросил усатый полицейский, пряча листы со снимками в ящик стола.
-- Это важно? -- спросил Андрейка, взглянув на мистера Дагласа. Тот кивнул, Андрейка увидел, что лысая голова Дагласа блестит от пота. Сердце у Андрейки ухнуло вниз. Он начал вспоминать про себя. Наркотики? Он ими не торговал, его просили указывать посетителям бара, где сидит Джо. Он указывал, догадываясь, правда, в последнее время, что за белый порошок уносят покупатели... Других грехов он за собой не знал и поэтому спокойно рассказал, как встретился с Барри, как тот взял его в кемп, а затем в "Королевский отель".
-- Если бы не Барри Томсон, я бы не выжил в этот год...
-- Вы любите Барри?
-- Еще бы! Он мне вместо отца...
-- А "отец" вас?
-- Думаю...
-- Почему же этот отец посадил вас в "олдсмобиль" Джо?
-- Он не сажал! Он запрещал ехать с Джо...
Пожилой следователь, сидевший поодаль, в раздумье погладил свои усы с завитками вверх, в конце концов повернулся к углу, где попыхивал сигарой канцлер Даглас.
-- Мистер Даглас, извините, у меня вопрос к вам. Разрешите?
-- Если в этом есть необходимость...
-- Эндрю приносил справку от родителей при поступлении в школу. -- И с едва уловимой иронией: -- От этого отца?
Канцлер прикрыл ладонью улыбку.
-- Нет! Помнится, справка была от мистера Баха...
-- Ба-ха? О'кей?.. К мистеру Баху вернемся... А об этом отце? Не слышали? Никогда и ничего? А?
-- Только то, что он пошел в тюрьму вместо Эндрю.
Андрейка вскочил со стула.
-- Ка-ак?! Барри?! В тюрьме?! Что такое?!
Следователь встал, снова погладил свои усы с завитками вверх, окаменело глядя куда-то в окно. И голос у него стал каменным:
-- Мистер Даглас. Прошу извинения, я просил бы вас подождать вашего ученика в приемной...
Канцлер Даглас, подымаясь, взглянул на часы. Сказал с дипломатической улыбкой: у него есть еще час и он надеется, что его не заставят опаздывать...
-- Барри в тюрьме? -- снова вскричал Андрейка, когда канцлер Даглас вышел, переваливаясь по-медвежьи.
Старый следователь еще долго теребил свои усы, наконец высказался.
-- Не обращайте внимания, Эндрю. Мистер Даглас любит шутить...
-- Шутить?.. Хорошенькая шутка! Барри не может быть в тюрьме. Он талант! Композитор, музыкант. Добрый и честный человек.
Старый следователь усмехнулся.
-- Рассказывал вам добрый и честный человек, что надо "отцепиться от Америки, чтоб не сгореть вместе с ней в атомной войне"?
Андрейка долго молчал. Наконец выдавил из себя:
-- Он в свободной стране. О чем хотел, о том и говорил.
Второй следователь полиции, моложавый, подтянутый, чем-то похожий на известного танцора Барышникова, переглянулся с пожилым -- тот вынул платок и обтер лысину. Затем вышел.
Моложавый снял пиджак, повесил на спинку стула и, выйдя из-за своего стола, сел напротив школьника. Глаза у следователя темные и будто магнитные.
-- А вы, лично вы, Эндрю, высказывали Барри свои мысли по этому поводу? -- спросил он. Вы из России. Нам интересно... Я должен предупредить вас, Эндрю, что ваши слова будут записаны на магнитофон.
Андрейке стало жарковато. Однако голос его продолжал оставаться безучастным.
-- О политике разговоров не было. Но однажды что-то такое сказали, помню, у костра, я ляпнул в ответ вроде "Канада -- страна непуганых дураков... " Тут в меня начали кидать головешками.
Наступило тяжелое молчание.
-- Эндрю, -- наконец прервал молчание следователь, отошедший к шкафу, откуда он достал какую-то папку. -- А вам не кажется, что вы ведете себя в свободной Канаде, как если бы вы еще жили в Москве?
-- Н-не думаю. Барри Томсон -- первый, кто помог мне выжить... в свободной Канаде. Я с ним согласен во всем... А если не согласен, что? Звонить к вам? Такое даже в Союзе считается последним делом... Правда, при Сталине было четыре миллиона доносчиков, как рассказывал мой дед.
-- Ваш дед работал в КГБ?
-- Нет, он глядел на мир с другой стороны решетки.
-- Вот откуда у вас неприязнь к полиции.
-- У меня нет особой неприязни к полиции. Просто для меня так получилось, -- канадская законность о подростках страшнее беззакония. Если б меня сунули к Люсихе, змее этой, я бы, наверное, повесился или убил ее.
[1] [2] [3] [4]