Дневник (Ее жизнь, миссия и героическая смерть) (11)
[1] [2] [3] [4]{279}
Благостно спичке, сгоревшей,
но высекшей пламя;
Благостно пламени,
властвовавшему сердцами;
Благостно сердцу, угасшему в схватке
с врагами;
Благостно спичке, сгоревшей,
но высекшей пламя.
Сердице, 2.5.1944
Шаг, два, три шага... восемь - в длину
И два в ширину. Таковы границы.
На волоске моя жизнь повисает и длится
День, два, три... ну, неделя... Быть может
Месяц июль меня здесь застанет.
Небытие - у виска. Пустота подступает.
23 мне исполнилось бы в июле.
В дерзких играх брала я отвагой, бывало.
Кубик нечетом выпал. И я проиграла.
20.6.1944
{283}
Миссия
К ПОСЛЕДНЕЙ ЧЕРТЕ
Судьбе было угодно, чтобы в разгар Второй мировой войны я оказался рядом с Ханой Сенеш. Мне посчастливилось быть с ней вместе в течение ряда месяцев на партизанской земле в Югославии - до того дня, как она пересекла венгерскую границу. Это был, пожалуй, самый страшный день ее жизни, так как она сразу же попала в руки нацистов.
Вначале я увидел ее на встрече парашютистов, созванной в связи с предстоящей отправкой в тыл врага. Я тогда еще не был включен в их отряд. Меня пригласили, на совещание как человека, хорошо знающего Югославию. Со мной хотели посоветоваться о том, где наиболее подходящее место для приземления наших товарищей, дабы их не смогли обнаружить и поймать. В ту пору я был солдатом и выполнял задания по связи с партизанами Югославии, и пути-дороги этой страны были мне хорошо знакомы.
Когда я совещался с товарищами, мое особое внимание привлекла девушка - единственная в этой группе. Она была очень активна и задавала много дельных вопросов, связанных с проведением этой дерзкой операции. Вначале я не предполагал, что и она в числе тех, кому доверена эта миссия. Я был уверен, что она, как и я, приглашена сюда, чтобы дать {284} подробную информацию об одной из стран, куда направлялись парашютисты. Когда мне стало известно, что и она - из отряда этих отважных бойцов, я с ней разговорился и был поражен тем душевным жаром, который она вкладывала в выполнение боевого задания.
Спустя несколько недель мы снова встретились в Каире, и Хана настойчиво уговаривала меня присоединиться к ним в пути, особенно подчеркивая, что наличие в группе человека, который чувствует себя в Югославии, как дома, свободно объясняется на ее языке и знает все местные обычаи, очень облегчит группе выполнение задания. В тот же вечер (помнится, это была суббота) я поехал с группой в одно воинское подразделение, и я вспоминаю, какое странное впечатление она произвела на меня тогда. В ту пору я еще плохо знал Хану Сенеш, и ее личность в какой-то мере оставалась для меня загадочной. Она была неиссякаемым источником шуток, острот и веселья. Со всеми перебрасываясь дружескими репликами (включая араба, водителя нашей машины), она затем с особым рвением отдалась проблемам предстоящей операции, вникая во все детали и выдвигая все новые предложения. Такая резкая перемена настроения меня очень удивила. Только что она беспечно смеялась и веселилась, и вдруг совершенно преобразилась в ней загорелось то внутреннее пламя, которое побудило ее взять на себя столь трудную и рискованную миссию.
{285} В конце концов случилось так, что и я был включен в отряд парашютистов. Хана открыто выражала свою радость, и я никогда не забуду ее успокаивающих слов - они помогли мне избавиться от гнетущей душевной напряженности в связи с предстоящими тренировками с парашютом. Больше всех других она демонстрировала свое насмешливо-пренебрежительное отношение к прыжку с парашютом, как к акту геройства. Признаюсь - в трудные часы, когда я с бьющимся сердцем готовился к первому прыжку с самолета, я не раз вспоминал Хану и ее слова, и вне всякого сомнения, они помогли мне обрести нужное спокойствие.
[1] [2] [3] [4]