Борисович. Не убоюсь зла (19)
[1] [2] [3] [4]-- Я ничего такого не знаю...
Судья действует быстро и решительно:
-- Подойдите к столу! Адамский подходит.
-- Ваша подпись?
-- Моя.
-- Это было почти год тому назад. Тогда вы, наверное, помнили луч-ше, -- говорит судья резко, как учитель провинившемуся ученику. -- Если вы отказываетесь от своих слов, то мы должны привлечь вас к суду за дачу ложных показаний на следствии.
Адамский, вернувшийся от судейского стола к своему свидетельско-му месту, поспешно отвечает:
-- Нет, нет, я не отказываюсь! Я только говорю, что сейчас ничего подобного не помню и подтвердить те показания не могу.
-- Но вы согласны, что тогда должны были лучше помнить?
-- Наверное...
-- Из этого и будем исходить, ясно? Еще вопросы есть? -- обращает-ся ко мне судья.
-- Да! Вас допрашивали тринадцать часов без перерыва на обед и ужин. Это нарушение закона. Почему вы не потребовали...
-- Снимаю вопрос, -- перебивает меня судья и говорит Адамскому:
-- Вы свободны, можете идти.
Я требую вызвать на открытое заседание и этого свидетеля, как и двух следующих: Раслина из Киева и Игольникова из Минска. В пока-заниях осведомителей КГБ, разоблаченных отказниками, нет ничего, заслуживающего внимания, они, по замыслу органов, должны были лишь составить фон для более серьезных обвинений.
"Рыцарь кагебешной метлы" Захаров -- невысокий, худой, совер-шенно бесцветный тип, мелкий хищник, хладнокровием своим в сочета-нии с самоуверенностью напоминающий мне моих "хвостов". Вот кто со-вершенно спокоен! Не торопясь излагает он, как нашел у мусорного ящика черновики Тота, как понял по содержанию, что речь в них идет о шпионах, упомянутых незадолго до того в "Известиях", и как сдал бу-маги в приемную КГБ.
Вступать с ним в разговор вроде бы бессмысленно: ведь не он же ин-терпретировал эти документы в угодном КГБ смысле. И все же соблазн поговорить о грубых методах работы охранки очень велик.
Я спрашиваю:
-- Какого числа вы сдали документы в приемную?
-- Нашел четырнадцатого, сдал пятнадцатого апреля, -- отвечает он и насмешливо улыбается: к этому вопросу его подготовили.
-- А почему на всех документах дата -- пятнадцатое марта? -- про-должаю я уже по инерции.
-- Это их дело, -- говорит он равнодушно. -- Я на дату не смотрел.
-- Здесь же есть разъяснение, -- вмешивается судья. -- Это ошибка секретарши. У вас есть еще вопросы?
[1] [2] [3] [4]