ОСВЕНЦИМ
[1] [2]"Пока они еще ходили, они двигались как автоматы; остановившись, они были не способны ни на какое другое движение. Они падали на землю в полном изнеможении: им ни до чего не было дела. Их тела загораживали проход, можно было ходить по ним: никакого протеста, никакого крика боли не срывалось с их приоткрытых ртов. Капо и даже эсэсовцы могли их бить, толкать, они не двигались, они были совершенно безучастными ко всему, Это были существа без мысли, без реакции, можно даже сказать без души…"
Йозеф Вулф, бывший заключенный-еврей, находившийся в относительно привилегированном положении, рассказывает о разговоре, который у него однажды был с одним немецким собратом по заключению, по поводу Ганди, обратившегося до начала войны с призывом к евреям Германии, рекомендуя им отказ от насилия. Оба собеседника пришли к согласию: в нацистском лагере Ганди оказался бы одним из первых заключенных, которые становятся "мусульманами".
Бесчисленные заключенные, как евреи, так и неевреи, сумели найти в Освенциме адекватный ответ. Большинство их актов сопротивления никогда не станет известным; многие другие во-шли в историю лагеря. Самым впечатляющим, как в Треблинке и Собиборе, стало восстание одной из постоянных еврейских команд, обслуживавших печи крематория. Оно стало возможным благодаря четырем польским евреям, работавшим на заводе по производству боеприпасов и сумевшим раздобыть небольшое количество динамита, который они приносили каждый день крошечными порциями, 6 октября 1944 года команда взорвала печь третьего крематория. В результате последовавшего столкновения четверо эсэсовцев были убиты и многие ранены. Ни один из членов этой команды не остался в живых. Несколько десятков человек из команды, обслуживавшей второй крематорий, оказались единственными среди заключенных этой категории, которым выпал шанс дожить до освобождения лагеря русской армией.
Десятки тысяч заключенных неевреев различных национальностей также погибли в Освенциме; среди их главных преимуществ было то обстоятельство, что в процессе депортации и последующих испытаний с ними не было их детей, а также возможность, как правило, умирать естественной смертью, если только смерть от недоедания или болезни можно считать таковой.
Совершенно особым было положение цыган, поскольку они представляли для руководителей Третьего рейха идеологическую дилемму. Дело в том, что с "расовой" точки зрения было неудобно оспаривать их арийское происхождение, тем более что их язык был ближе к индийскому санскриту, чем все европейские языки. Но разве в политическом, или скорее полицейском, плане они не были самым "асоциальным" элементом? Можно думать, что этим противоречием объясняются контрасты их судьбы в 1939-1945 годах. На Востоке, затопленном огнем и кровью, они были ликвидированы специальными отрядами ("Einsatzgruppen") примерно таким же образом, как евреи. В оккупированных странах западной и южной Европы они подверглись тотальной депортации и интернированию в начале войны, в том числе и бывшие члены гитлеровской молодежной организации, а затем в начале 1943 года большинство было переведено в Освенцим.
Гесс, называвший цыган "своими любимцами среди заключенных", уверял, что испытывал к ним большую симпатию и создал для них то, что он называл "семейным лагерем". Он писал: "Сохранив свою детскую сущность, они были непоследовательны в своих поступках и охотно играли. Они не принимали всерьез свою работу". Их общее число в Освенциме доходило почти до двадцати тысяч. Летом 1944 года Гиммлер отдал приказ ликвидировать их всех. Они были отравлены газом за несколько дней.