II. ФРАНЦИЯ. Перед делом Дрейфуса (1)

II. ФРАНЦИЯ

Перед делом Дрейфуса

Еcли измерять силу антисемитизма в какой-либо стране по количеству чернил, истраченных на еврейские темы, то без сомнения в конце XIX века пальму первенства следует отдать Франции. Безусловно, дело Дрейфуса остается самым громким процессом всех времен; помимо прочих последствий оно придало французскому антисемитизму резонанс, который можно считать искусственным. Можно рассматривать это дело как национальный позор или как предмет национальной гордости – без сомнений, оно было и тем, и другим одновременно – с 1894 года оно оживило и удесятерило активность, которая как и в германских странах пошла на спад, так что на несколько лет Франция стала подлинной второй родиной для всех тех, кто так или иначе чувствовал себя вовлеченным в международные дебаты по еврейскому вопросу. Исторические перспективы оказались искаженными так сильно, что некоторые философы увидели в деле Дрейфуса генеральную репетицию нацизма (к счастью, неудавшуюся). Тем не менее даже до того как произошел этот взрыв, Франция была в западном мире вторым по значению очагом антисемитских кампаний современного типа при отсутствии третьего – иными словами, в этой области происходил своеобразный франко-немецкий диалог, так что хочется задать себе вопрос, не являлось ли это свидетельством некоторой близости, восходящей, быть может, к очень древним временам, когда потомки Карла Великого правили по обоим берегам Рейна, а будущая Германия называлась «Восточной Франконией»…

В любом случае, даже если в одной своей части французский антисемитизм был копией германского антисемитизма, другая его часть соответствовала иной традиции и восходила к местным источникам.

Так или иначе, во Франции речь шла о различных следствиях революции – прежде всего о ее непосредственных идеологических воздействиях: мы уже видели, до какой степени социалистические движения, были ли они «утопическими» или «научными», имели антисемитскую окраску. Единственное исключение составлял сенсимонизм. Но в течение восьмидесятых годов XIX века эстафету приняли активисты из противоположного лагеря, прежде всего католического. Для католиков революция была воплощением Зла, которое приписывалось заговору, задуманному антихристианскими и антифранцузскими оккультными силами.

Именно во Франции после драмы революции сформировалась школа мыслителей, для которой заговоры, организуемые врагами рода человеческого, составляли основной ключ к пониманию мировой истории. Эта школа, главными, но не единственными последователями которой в XX веке были нацисты, отличалась весьма своеобразной тенденцией, согласно которой самые неопровержимые доказательства заключались в полном отсутствии каких-либо доказательств, поскольку, по определению, успех тайного общества прежде всего и состоит в той тайне, которой окутана вся его деятельность. Разве самая большая хитрость дьявола не заключается в том, чтобы внушить всем, что его не существует? Убеждения такого рода позволяют авторам разоблачении выигрывать во всех случаях. Во время Революции 1789 года в роли невидимого врага сначала выступали протестанты, но после 1807 года речь зашла о еврейском заговоре; в результате протестанты отступили на задний план, а авансцену по очереди или одновременно занимали евреи и франкмасоны. К тому же чаще всего считалось, что заговорщики действуют по наущению дьявола или Антихриста, получая необходимые инструкции по телеграфу или телефону, согласно разоблачениям Лео Так-силя, получившим единодушное горячее одобрение всего французского епископата. При знакомстве с этой бурной деятельностью «дьявольских франкмасонов» невольно возникает мысль от том, что именно во Франции Луи Пастера и Эрнеста Ренана были поставлены абсолютные рекорды человеческого легковерия, по крайней мере для XIX века.

Что касается темы «еврейского заговора» в ее модернизированном варианте, в котором дьявол отступает на задний план, то она начинает развиваться во Франции в эпоху Второй империи в связи с последним и самым громким делом о похищении папскими агентами крещенного в тайне от родителей еврейского ребенка (дело Мортара, 1858 г.). Наполеон III, готовившийся к освобождению Италии, направил протест папе Пию IX, но не добился никаких результатов. Тем не менее этот конфликт еше больше обострил «римский вопрос» и различными способами ускорил процесс ликвидации папского государства. Со своей стороны группа французских евреев приняла решение о создании международного органа для зашиты прав своих единоверцев, а именно «Всемирного еврейского союза». Само собой разумеется, что руководители этой организации также были сторонниками отмен светской власти церкви и «будущей отмены папства». Против них выступил глава французских католиков Луи Вейо, тогда как менее известные деятели стали возлагать на них вину за все беды папского государства и даже вообще всего католического мира. Вскоре для антисемитов всех стран «альянс» стал обосновавшимся в Париже высшим органом всемирного еврейского заговора. Лишь после первой мировой войны эту версию окончательно сменила теория «Сионских мудрецов», также разработанная в Париже, как мы это еще увидим.

Необходимо отметить, что во время длительного правления папы Пия IX (1846-1878) католики Франции и других стран еще не начали полномасштабную войну против евреев. Возможно, эта умеренность была связана с вошедшим в поговорку консерватизмом, присушим папе, поскольку проявление определенной заботы о «народе-свидетеле» относилось к числу наиболее почтенных градаций Ватикана. В Италии официозная «Civilfti Cattoiica» выступает с обвинениями против евреев только от имени Христа. Во Франции крупный специалист по «теории заговора» иезуит Никола Дешан воздерживается от упоминания евреев в своей книге о «тайных обществах». Ситуация изменится при правлении папы Льва XIII, что, разумеется, не было случайным совпадением. Однако совершенно очевидно, что потребовались более глубокие перемены, чем простая смена папы, для того чтобы воинствующие христиане начали утолять свой пыл в антисемитских кампаниях.

Итак, при III Республике антиеврейская деятельность сначала остается, как и раньше, уделом антиклерикальных «левых» сил, но эта деятельность не заходит слишком далеко, тем более что после Парижской коммуны основные лидеры социалистов находятся или в эмиграции, или в тюрьме. Эта деятельность имеет как антшсапиталистическое, так и расовое, или расистское, содержание. В последнем случае основным авторитетом выступает Эрнест Ренан, хотя нет недостатка и в ссылках на Вольтера или Жюля Мишле. Здесь можно упомянуть Гюстава Тридона, написавшего в тюрьме книгу « О еврейском молохизме», Огюста Ширака, имевшего достаточно оснований написать в 1887 году Дрю-мону; «Я открыл все двери, в которые вы ломились», и бланкиста Эжена Жейон-Данглара, автора вышедшей в 1868 году книги « Семиты и семитизм».

Что касается католического лагеря, то до восьмидесятых годов XIX века он опубликовал лишь один антиеврейский труд, да и тот мог вызвать удивление читателей, поскольку в нем пылкая любовь открыто соперничала с ненавистью. Речь идет об опубликованной в 1869 году книге «Еврей, иудаизм и иудаизация христианских народов», автор которой шевалье Гужно де Муссо получил за нее благословение папы Пия IX. По сути этот труд представляет собой свалку всех древних и современных антиеврейских обвинений; в нем подробно обсуждается зло, содержащееся в Талмуде и Каббале, а также злодеяния Всемирного еврейского союза и ритуальные преступления. Выражая свое сожаление в связи с заблуждениями и преступлениями евреев, Гужно не скрывает своего к ним бесконечного уважения и восхищения, так, он описывает своих эмансипированных современников в следующих выражениях:

«Еврей – это благородный человек, изнуренный и униженный нищетой, вынужденный тысячи раз нарушать свои принципы, сделавший себе маску из этой мерзости, но чувствующий ценность своей крови, проявляющейся при малейшем поводе. Тогда вы видите, как он вступает в исконные права своего благородного происхождения с такой же непринужденностью и небрежностью, как человек, вынужденный в морозную ночь накрыться отвратительным одеялом в приюте, а наутро смывающий с себя эту грязь и вновь надевающий прежние одежды».

Тем не менее евреи (в этой книге) продолжают замышлять антихристианские заговоры и разжигать революции в полном соответствии с учением Талмуда, «этого жестокого кодекса, в котором предписания ненависти и вымогательства перемешаны с доктринами каббалистической магии и который пользуется высшим авторитетом». «По этой причине евреи останутся вне общества до тех пор, пока Талмуд не будет уничтожен». Этот день уже недалек, но ему будут предшествовать самые жестокие испытания, ибо еврей – это «персонаж, во всеуслышание предсказанный церковью, ужасный и мрачный»; но этот день непременно наступит, и тогда он вернется в «отцовский дом». Тогда он, наконец, исполнит свою подлинную миссию «во спасение и изумление мира, этот народ, избранный навеки, самый гагородный и самый величественный среди народов, народ, вышедший из крови Авраама, который дал нам непорочную мать и Спасителя, Сына Бога в образе человека, а также всю коллегию апостолов, народ, на которого в изобилии прольются благословения Небес, смешанные с людскими возгласами благодарности и благословения».
[1] [2] [3] [4]