ЧАСТЬ ВТОРАЯ. I

- Внимание! - перебил его Егорычев, снова переходя на английский язык и обращаясь к неграм, Смиту и Мообсу. - Как представитель союзного командования подвожу итоги судебному следствию. Установлено мною и подтверждено признаниями самого подсудимого, что им действительно совершены преступления, вменяемые ему в вину представителями потерпевшего населения. Ефрейтор Сморке, если оставить в стороне многочисленные преступления, совершенные им в качестве ефрейтора войск СС во время текущей войны на европейском театре военных действий, меньше чем за сутки убил четверых обитателей этого острова, в том числе старуху и ребенка, и сжег три дома в их деревне...

Он остановился, чтобы перевести дыхание. Он очень волновался. Сердце билось в груди быстро и четко, словно кто-то изнутри с силой выстукивал грудную клетку молоточком.

Сморке растерянно смотрел прямо в рот Егорычеву, ожидая, когда же господин капитан-лейтенант улыбнется, хлопнет его по плечу, скажет, что все это с его стороны веселая шутка, и прогонит этих зарвавшихся негров доброй автоматной очередью. Но мало-помалу мысль, что он сам себя потопил, что он совершил только что страшную и последнюю в его жизни глупость, стала с беспощадной уверенностью утверждаться в его сознании. И все же он продолжал стоять, вытянув руки по швам, стараясь убедить себя, что все кончится хорошо, что не может быть, чтобы все кончилось плохо, что если расово неполноценные начнут себе слишком многое позволять, то что же тогда будет с культурой и цивилизацией?

- Принимая во внимание, - продолжал Егорычев, овладев наконец своим дыханием, - что взаимоотношения между людьми, вне зависимости от их цвета кожи, должны основываться исключительно на полном взаимном уважении, и в первую очередь на полном уважении к жизни, достоинству и достоянию друг друга, я, как представитель союзного командования, передаю арестованного ефрейтора войск СС Альбериха Сморке («Ведь ваше имя действительно Альберих, я не ошибаюсь?» - «Так точно, господин капитан-лейтенант, Альберих!» - тупо ответствовал ефрейтор)... передаю арестованного Альбериха Сморке в руки представителей местного населения для принятия ими тех мер, которые они сочтут необходимым принять на основании местных законов и обычаев. Приговор окончательный и немедленно приводится в исполнение. Мистер Сэмюэль Смит, будьте любезны передать осужденного эсэсовского убийцу, грабителя и поджигателя Альбериха Сморке в руки представителей местного населения.

Негры выслушали приговор Сморке молча, одобрительно покачивая головой, причмокивая губами. Но они и не подумали благодарить Егорычева; Разве благодарят человека за то, что он не пошел против своей совести, что он поступил правильно?

Несколько мгновений после вынесения приговора Сморке простоял в состоянии полнейшего оцепенения. Сэмюэль Смит взял его легонько за плечо и подтолкнул навстречу островитянам.

- А а-а! - заверещал вдруг Сморке каким-то заячьим голосом.- А-а-а-а! Спасите!.. Я больше не буду... Спасите!

Он стал вырываться из рук Смита, и тому пришлось легонько, стукнуть его своим пудовым кулаком, чтобы восстановить дисциплину.

Тогда Сморке сразу обмяк и, не сопротивляясь, разрешил островитянам связать себя по рукам и ногам длинными сыромятными ремнями. Но когда его, уже связанного, взвалили к себе на спины двое дюжих негров, он снова стал кричать и извиваться и укусил одного из них в шею с такой силой, что негр застонал от боли, а челюсти ефрейтора Сморке, о которых мы уже имели случай сказать, что они были искусственного происхождения, треснули и переломились пополам, как бы подчеркивая этим обстоятельством, что больше ими их обладателю пользоваться уже не придется.

Негры понесли Сморке не к тропинке, ведущей в деревню, а к обрыву на противоположной стороне площадки. Потом, значительно позже, Егорычев узнал, что именно здесь, на северной обочине площадки, ровно в двухстах пятидесяти шагах от северо-западной оконечности пещеры, было постоянное, освященное трехсотлетним обычаем место казней на острове. Предания сохранили память о четырех казнях за эти три столетия. Казнь ефрейтора войск СС Альбериха Сморке должна была стать пятой по счету.

Пока Сморке, продолжавшего извиваться и кричать (он теперь кричал голосом сильным и зычным, словно выпь), держали в двух шагах от обрыва, Гамлет Браун, взволнованный и торжествующий, выкрикнул несколько фраз:

- Мы не звали тебя к себе, на остров Разочарования (так Егорычев и его спутники узнали наконец название острова, на котором они находились). Ты пришел незваный... Ты убил старую Китти и ее внука, и Майкла Блэка, и Сэма Черча, которые тебе не сделали ничего дурного. Ты сжег мой дом и еще два дома... Человечество не может тебе простить этого. Иди в море; из которого ты к нам прибыл!.. [Любопытно отметить, что, как и обитатели многих других более или менее изолированных островов - от самого глухого из архипелага Новой Гвинеи и до самого оживленного из Британских островов, население острова Разочарования было твердо убеждено, что именно оно и только оно представляет собою то, что можно было в этом мире назвать человечеством. Для жителей острова Разочарования может, правда, служить извиняющим обстоятельством, что, столетиями отрезанные от всего остального мира и ничего не знавшие о его существовании, кроме подернутых густой дымкой времени неясных легенд, они искренне считали свой остров единственной реальной населенной частью мира, а следовательно, и ее центром. (Л. Л.) ]

- Аминь! - набожно заключили негры, истово раскачали онемевшего от ужаса убийцу и швырнули его с обрыва.

Таким необычным путем покончил свои счеты с жизнью ефрейтор Альберих Мариа Сморке, бывший кельнер в офицерском публичном доме при дивизии СС «Мертвая голова».

Все это, с момента появления Сморке на внутренней стороне площадки и до исчезновения его за обрывом на противоположной, внешней стороне, вряд ли заняло больше времени, чем нужно, чтобы прочесть описание этих событий. Поэтому Цератод и Фламмери, проснувшиеся при первых воплях Сморке и одевшиеся с наибольшей доступной им поспешностью, все же выскочили из пещеры лишь тогда, когда Сморке уже лежал на дне океана.

Фламмери, показавшийся раньше своего достойного коллеги, не произвел на негров особенного впечатления. Это был для них всего лишь один новый белый. Но Цератод чем-то поразил их воображение.

Они удалились в сторону и о чем-то оживленно зашептались. Минуты через три они вернулись, из их рядов выступил Гамлет Браун, видимо ходивший у них в вожаках, робко откашлялся и обратился сразу и к Егорычеву и к стоявшему рядом с ним Цератоду, обросшему густой и довольно длинной рыжей щетиной:

- О достойнейшие милорды с желтыми бородами! У нас возникло сомнение. Скажите нам, кто из вас двоих прибыл сюда с Луны?

- То есть как это с Луны? - растерялся Егорычев. И тут на Цератода напало вдохновение.

- Это я прибыл с Луны! - сказал он и скрестил руки на груди. Он скрестил руки не так, как это делал Наполеон Бонапарт, а так, как скрещивают руки на картинках в душеспасительных книгах древнехристианские святители.

Негры благоговейно упали на колени:

- Аллилуйя, аллилуйя, Христос вернулся на землю! Дождались-таки второго пришествия!.. Дождались!..
[1] [2] [3]