4 (1)
[1] [2] [3] [4]– Прошу прощения, сэр, – спохватился кудлатый. – Я не хотел вас обидеть… Я только хочу сказать, что просто так англичане не сдаются… Что мы еще повоюем…
Его перебил лысый:
– Ходят слухи, что они питаются людьми… Что они якобы кормятся человеческой кровью…
Видимо, он не терял еще надежды, что я отвечу на его вопрос отрицательно. Но я утвердительно кивнул головой.
Лысый помрачнел еще больше и замолк надолго.
– Еще вчера нас было трое, – сказал я.
Казалось, что на кудлатого мои слова не произвели никакого впечатления. Он продолжал упиваться своей пирровой победой. Глаза его лихорадочно блестели.
– Даже помирать не так обидно, когда знаешь, что отправил на тот свет полную кастрюлю этих чертовых чудищ!
Он сделал несколько глубоких затяжек, швырнул окурок за борт корзины и не совсем последовательно добавил:
– А что, если выпрыгнуть из этого лукошка?
– Поймают, – сказал я с самым обреченным видом. – Разве только, когда вернемся в пустошь. Ночью… А пока давайте знакомиться. Томас Браун. Бухгалтер.
– А что! – запальчиво заметил кудлатый. – Среди бухгалтеров тоже попадаются совсем неплохие парни!
Видимо, он хотел сказать мне нечто приятное.
В интересах дела я проглотил эту пилюлю. Мне надо было во что бы то ни стало заставить его разговориться.
– Вчера мы тут с одним парнем, ирландцем, попробовали было улепетнуть, – продолжал я. – Между прочим, тоже палили из ружья, и тоже из охотничьего…
– И что? – спросил кудлатый.
Я пожал плечами.
– Они его сожгли? – спросил кудлатый.
Я отрицательно покачал головой.
– Противно! – промолвил после коротенькой паузы кудлатый.
– Что ж, – вздохнул я, – давайте хоть на несколько часов знакомиться.
– Джек, – представился кудлатый. – Джек Смит. Литейщик.
– Фергюс Дэвидсон. Слесарь, – мотнул головой лысый и снова надолго замолк.
– Вы с этого завода? – кивнул я на развалины велосипедного завода.
– Подымай выше, с сэнткетринских доков! – горделиво ответил кудлатый.
Я поразился не на шутку:
– Вы хотите сказать, что вы пробрались сюда из Лондона?
– Потомственные почтенные кокни! – ответил оборванец таким тоном, словно он отрекомендовался пэром Англии.
– Нас, докеров, голыми руками не возьмешь! – снова разгорячился он. – Мы, с вашего позволения, сэр, не бараны… Мы пораскинули мозгами и решили действовать… В нашем союзе…
Он вдруг замолк, вопросительно глянул на Дэвидсона, словно спрашивая, можно ли выдать мне военную тайну. Лысый утвердительно кивнул, и тогда кудлатый Смит простодушно поведал мне такое, от чего у меня потемнело в глазах.
Оказывается, лондонская чернь, и не только лондонская (кудлатый намекнул, что уже имеется договоренность и с Бирмингемом, и с Глазго, и с Манчестером, и с горняками Уэльса), собирается на свой страх и риск вести войну с марсианами. На манер испанских гверильясов. Нетрудно понять, что значит такая борьба в условиях капитуляции армии и к чему такая борьба может в конечном счете привести. Предо мной устрашающим призраком встала Парижская коммуна. Я содрогнулся, представив себе, к чему скатится бедная Англия, если вдруг случится чудо и эти ист-эндовские гверильясы победят марсиан. Чернь у кормила государственной власти!.. Лорд-канцлер – литейщик!.. Сапожник – в палате общин!.. Дети поденщиков и лакеев за одной партой с моими детьми!.. Моя жена – на файв о'клоке у кухарки!.. Все, что есть в Англии родовитого, богатого, просвещенного и тонко думающего, под пятой у торжествующего простонародья!
Нет, нет и еще тысячу раз нет! Пусть лучше все летит в тартарары, пусть Англия станет даже самой заурядной провинцией великой Марсианской империи, пусть нами правят немцы, американцы, французы, но только не взбунтовавшаяся безграмотная чернь! В каком поистине величественном ореоле предстали предо мною профессор Тьер и генерал Галифе, которые имели мудрость и мужество призвать пруссаков против сорвавшейся с цепи закона и религии парижской голытьбы!
Эти мысли буквально раскалывали на части мой мозг, а Смит с упоением разворачивал передо мною свои воинственные и столь далеко идущие планы. Как я ни старался сохранить на своем лице внимательное и даже благожелательное выражение, оно все же время от времени поневоле мрачнело, и кудлатый думал, что это потому, что я не верю в выполнимость столь заманчивых планов. Он амикошонски хлопал меня по плечу, он старался меня подбодрить! А я с тоской мечтал о той сладостной минуте, когда милосердные щупальца избавят меня от этого вонючего общества грязных и страшных плебеев…
Наша боевая машина уже давно продолжала свой путь на левом фланге каре.
– Я бы отдал жизнь за то, чтобы принять посильное участие в нашей общей борьбе, – сказал я, надеясь узнать, где и как можно будет найти штаб этих заговорщиков.
– Здесь, в корзине? – усмехнулся лысый.
– Я сегодня ночью снова попытаюсь бежать, – перешел я на шепот, то и дело с подчеркнутой опасливостью оглядываясь на иллюминатор.
– Вы все-таки считаете, что есть шансы? – загорелся приунывший было кудлатый.