ЦАРСКИЙ ДЕНЬ
ЦАРСКИЙ ДЕНЬ
С утра в окно виден трепыхающийся, слоенный белым, синим и красным флаг.
На календаре – красные буквы:
«Тезоименитство его величества…» У церкви Петра и Павла – колокол с трещиной:
«Ан-дрон!.. Ан-дрон!.. Ан-дрон!..
Ти-ли-лик-нем помаленьку…
Тилиликнем помаленьку…» К одиннадцати – в гимназию. Молебен.
В коридоре парами стоят классы. Жесткие, о серебряными краями воротники мундиров врезаются в шею. Тишина. Ладан. Духота. Батюшка, тот самый, который на уроках закона божьего бьет гимназистов корешком евангелия по голове, приговаривая: «Стой столбом, балда», в нарядной ризе гнусавит очень торжественно. Поет хор. Суетится маленький волосатый регент.
Два часа навытяжку. Классы стоят не шелохнувшись. Чешется нос. Нельзя почесать. Руки по швам. Тишина. Жара. Душно…
– Многая лета! Мно-огая ле-ета!..
– Николай Ильич… Боженов рвать хочет..»
– Т-с-с… Тихо! Я ему вырву!..
– Многая ле-е-ета-а…
– Николай Ильич… он, ей-богу, не сдержит… Он уже тошнит…
– Т-с-с!
Тишина. Духота. Нос чешется. Дисциплина. Руки по швам. Второй час на исходе.
– Бо-о-же, царя храни!
Директор выходит вперед и, словно из детского пистолета, коротко стреляет:
– Ура!
– Уррра-а-а-а-а-а!!!!
Коридор сотрясается. Директор еще раз:
– Ура!
– Уррррааааа!!!
Еще раз… Эх, раз, еще раз!..
– Ура-а!
– А-а-а-а-а…ыак…
– Николай Ильич, Боженов уже блюет на пол…
– …Боже, царя храни…
Боженова уносят. Обморок. Молебен окончен. Можно почесать нос, на один крючок расстегнуть ворот.