Глава XIII. Разговор на Красношахтерской
Глава XIII
Разговор на Красношахтерской
— Так. Значит, в угадайку будем играть, дурака валять? Или по-хорошему? Махан молчал.
— Значит, не желаешь, чтобы с тобой по-хорошему?
— А как это — по-хорошему? — уныло поинтересовался Махан.
— Вот ты всю жизнь норовишь не по-хорошему, сколько мне известно про тебя. Попробуй разок по-хорошему. Авось и понравится.
— Все одно, до конца хорошим не будешь.
— А ты хоть наполовину попробуй. Лиха беда начало.
— А с чего попробовать?
— Вот, скажем, с того начни, что попробуй и расскажи, о чем тебе Вертоухий рассказывал.
— Ничего он мне не рассказывал. Я его и в глаза не видел, Вертоухого вашего.
— Нет, вижу, не хочешь ты и попробовать по-хорошему. А вот нам известно, что вчера виделся ты с Верто-ухим.
— А что же, если и виделся? Он амнистированный. Что же, я права не имею?
— Да нет, сделай одолжение. Только вот интересно, что он тебе насчет золота сообщал?
— Ничего он не сообщал.
— Вот странно. Что ж, он врет все, значит, Верто-ухий? А он, понимаешь, показал, что с тобой виделся, обо всем договорился. Видно, он если не наполовину, то хоть на осьмушку хорошим становится. А ты все на своем держишься — на старом, на плохом.
— Ничего я не знаю, — упорствовал Махан. — У Вер-тоухого и спрашивайте, если он для вас такой хороший да умный.
— Да вот мы думали, умный и ты, а на поверку-то ты дурень, оказывается.
— Ну и пускай! — буркнул Махан.
— Да это верно. Мало ли дурней на свете! Ну одним меньше станет, от того урону мало.
— Это почему же так — одним меньше? — насторожился Махан.
— Ну как же! Коли все это случится, как рванет взрывчатка, так тебя уж, милый, если и уцелеешь, не помилуют. Раз ты все знал да таился.
— Какая такая еще взрывчатка?!
— Слушай, брось-ка ты прикидываться! Сообщил тебе Вертоухий, в каком месте взрывчатка заложена?
— Да какая взрывчатка? — Потное лицо Махана стало серым. — Никакой там взрывчатки! Золотишко там, цацки всякие, ценности…
— Ага! Значит, про цацки это ты слышал. Ну вот, теперь уже начинаешь, я вижу, за ум браться. Да только все-таки еще дурень. Поверил, как пижон, что золото. А там мины заложены. Понял? Фашисты, когда уходили, там взрывчатку зарыли, мины, бомбы, гранаты.
Махан с ужасом уставился на говорившего.
— Ты отвечай, не тяни. Время дорого. Знает еще кто-нибудь про то дело? Ты ведь сам тут мальчишкой околачивался при оккупации. Слышал ведь, чай, что гитлеровцы те мины зарыли, а потом всех тех расстреляли, кто зарывал, чтобы не выдали место. Вот мы тут сидим, а если ты кому-нибудь еще сообщил… Вертоухий-то тебя за подставку взял. Сам смылся. Его, правда, взяли уже, да он темнит. Ему что! Он далеко отсюда. А тебя вот он тут на погибель оставил. Мы с тобой каждую минуту на воздух взлететь можем к черту на рога. И полгорода не будет. Это твоя дурная голова соображает?
И вдруг Махан завыл противно, бабьим голосом, кинулся к дверям, но ударился головой о косяк, сполз на пол.
— Ой, скорей, скорей! Начальник, они сегодня… в школе!.. Я им сказал… Ой, скорей!..