Обеспечение учебного процесса (1)

– Орел! Молодец!! Вот, так надо!! Если будут недостатки – рапорт мне на стол. Мне, лично. Понял?

– Так точно, товарищ майор. Понял.

– И мне, – тихо сказал ротный. – Пора порядок наводить. Хоть кто-то этим заняться сможет.

Недостатков оказалось не мало. Кучкарова пришлось перепроверять.

Список в ванной и туалете был не длинным, но по списку явно отсутствовало зеркало.

– Кучкаров, а чего ты зеркало не указал?

– Давно нету.

– Какая мне разница – давно или не давно. У тебя должен быть учет. Как при социализме. Ты ведь знаешь, что такое социализм времен перестройки?

Кучкаров смотрел на меня, не моргая, черными узкими глазами, выражающими полное безразличие к поставленному вопросу.

– Современный социализм, Кучкаров, это электрификация всей страны, плюс, минус, минус, минус. Поэтому разбитое зеркало надо или восстановить, или список переделать, чтобы даже не значилось.

– Я делать буду?

– А кто же еще?

– Я не умею. Я не писарь. Ты писарь, ты делай.

В ванную комнату зашел Прохоров, и Кучкаров тихо вышел наружу.

– Прохоров, давно зеркала нет?

– Месяца два или три… Кучкаров и разбил.

– Чем?

– Головой. Зарубеев помог.

– Подрались?

– Не то, чтобы подрались. Этих чурок разве поймешь. Один из братьев меньших Серегу позвал "поговорить", в туалете их оказалось пятеро… он двоих под раковины загнал, а Кучкаров в челюсть получил и головой зеркало разбил, когда отлетал. В общем, всем досталось.

Как только Зарубеева тогда не посадили?..

В ружпарке с оружием был полный бардак. Автоматы стояли, как попало, часть была в явно нерабочем состоянии. Гранатометы просто лежали один на другом в шкафу с надписью "боеприпасы". Номеров на ящиках не было. Солдаты, возвращаясь в обеспечения, просто сваливали оружие за железной решеткой, а потом дежурный по роте или дневальный разбирал его и ставил на свободные места в шкафы. Точных обозначено не было.

Записав все недостатки и выпросив у Тарамана копирку, я написал рапорты.

– Молодец, – обрадовался комбат. – Вот заставлю командира третьей роты заплатить…

Я благоразумно промолчал.

– Ты порядок с оружием можешь навести? – усы майора топорщились во все стороны.

– Могу, только время надо…

– Времени – хоть завались. У тебя вся ночь на это. Самойлов! – крик комбата разошелся не только по канцелярии штаба батальона, но и, казалось, что по всей казарме. Канцелярия командира роты была соседней комнатой, и, услышав зов, он вошел меньше, чем через минуту.

– Самойлов, ты рапорт видел? Надо, чтобы все умели так писать.

По-русски, без ошибок, грамотно и четко. Я задачу твоему сержанту ставлю: за ночь навести порядок в ружпарке. Ты проконтролируешь утром.

– Там бы новые номера в ящиках…

– Вот! Правильно. И номера, значит, сделай.

– А машинку…

– У замполита возьми на день. А то зажрались вы тут у меня, я вас всех теперь строить буду, блин. Ясно?

– Так точно, – спокойно ответил ротный. – Пошли.

Мы вышли из канцелярии.

– Тут мне доложили, что ты и писать грамотно умеешь, и на машинке…

– Уже настучали?

– Не настучали, а доложили.

– Это, товарищ капитан, было давно и не правда.

– Значит, научишься.

– Я физически не успею за ночь и с оружием разобраться, и с бумажками.

– Начни с бумажек…

– Лучше я начну с оружия. Когда будет порядок с оружием, потом повесить к каждому стволу бумажку будет легче и удобнее. Там часть стволов кривые.

– Ты серьезно?

– У меня "первый" по стрельбе. Я могу отличить, что стрелять будет, а что выглядит как палка…

– Тогда расставь, как считаешь нужным. Потом, если надо будет, переставим. И подпиши сначала шкафы.

С перестановкой и проверкой оружия я провозился до двух часов ночи. Снайперская винтовка со всей полагающейся ей периферией пошла в отдельный шкаф. Как оказалось, не все ключи подходили ко всем замкам, и я выделил отдельный замок, чтобы случайно не лазали. У меня было особое отношение к этому оружию. Я чувствовал, что еще не один раз мне придется брать этот вид оружия в руки. Гранатометы, валяющиеся под автоматами, заняли свой отдельный шкаф. Остальное оружие я перепроверил и расставил в разном порядке по собственной, тут же разработанной, схеме. Первые шкафы заняли автоматы, которыми было проще драться, чем стрелять из них. Следующие шкафы занимало похожее оружие, но меньшего калибра. Далее следовали те автоматы, которые выглядели более-менее прилично и могли быть использованы в караулах и охране. Последние ящики были заполнены оружием, которое, с моей точки зрения, должно было быть использовано для показательной и, главное, точной стрельбы. На каждый шкаф я прилепил бумажку с описью стоящего внутри оружия. В три часа ночи я почувствовал, что мои глаза слипаются. Наряд по кухне уже вернулся в казарму и давно спал. Только Мамаев и Хандыбаев еще не вернулись в расположение. Я подошел к своей койке и лег поверх одеяла, предупредив наряд, что

"если что, а далее понятно". Разбудил меня удар сапога по лодыжке. Я вскочил и увидел перед собой старшего лейтенанта с повязкой дежурного по полку.

– Спишь, дежурный?

– Никак нет, – явно соврал я. – Прилег. Только глаза прикрыл.

– А рожа вся заспанная.

– Товарищ старший лейтенант, за время моего дежурства происшествий не случилось.

– Это тебе кажется, что не случилось. Где Мамаев и Хандыбаев?

– В наряде по кухне, – снова соврал я.

– В каком нахрен наряде? На губе они оба!

– Наверное, вернулись и вышли, когда я в туалете был…

– Ротному доложи утром… и, что спал, не забудь доложить.

– Есть.

Ротный пришел рано. Похоже, ему уже успели доложить, что дембеля попались.

– Товарищ капитан, за время моего дежурства происшествий почти не случилось, за исключением поимки Мамаева и Хандыбаева…

– Знаю.

– Да еще меня дежурный по полку поймал лежащим на кровати.

– Спал?

– Вроде, нет…

– Что значит "вроде"?

– Глаза прикрыл…

– Черт с тобой. Где Мамаев и Хандыбаев?

– На "губе".

– Ладно, разберемся.

Солдат ротный привел через полчаса. Они были довольные и спокойные. Ротный ругался, что не пустит их на дембель и что они у него сгниют в нарядах, но солдаты даже не реагировали на его слова.

Во-первых, дембелей было сложно чем-то испугать. Во-вторых, задачу они еще не выполнили, а кроме них красть было некому. Они понимали, что отпустить их все равно отпустят, а поймали их не на воровстве, а на нахождении на территории части после отбоя, и больше, чем выговор они не получат. А что для солдата выговор? Моральное удовлетворение для офицера – не больше.

– Сегодня никуда не пойдете, а завтра будет баня, вот вечером и… И только попадитесь мне еще раз.

На следующее утром, Гераничев взял меня в первое обеспечение. В

ЗИЛке, где мы ехали, лежали автоматы и СВД – снайперская винтовка. В ее чехле лежал далеко не новый оптический прицел.

– Ты из автомата хоть в учебке стрелял? – насмехаясь, спросил

Гераничев.

– Иногда.

– А попал хоть раз?

– Случайно.

– И кто из тебя сержанта сделал?

– Командир полка.

– Командир полка? – переспросил взводный.

– Звания сержантов присваиваются командиром части, товарищ лейтенант.

– Ты меня еще уставу учить будешь?

– Нет, – буркнул я, – не поможет.

Места для стрельб были оборудованы не то, чтобы неплохо, а по последнему слову. На несколько километров вдоль поля растянулась полоса с домиками для хранения боеприпасов, учебными стендами, лавочками и прочим армейским инвентарем. Все было распределено по точкам с цифровым определением. На местах стрельбы из автомата

Калашникова была выкопана короткая траншея, рядом с которой на рельсах стояли макеты боевых машин. Все, чего недоставало на данном участке, это окопа "для стрельбы с лошади стоя", но мне казалось, что, в отличие от учебки, никто тут не будет просто так копать данное сооружение. Мы остановились у крайней с правой стороны поля будки серо-белого цвета. Сбоку будка имела железную дверь, впереди большое окно, над которым крепко держался покрытый алюминием козырек.
[1] [2] [3] [4]