Гауптвахта (1)
[1] [2] [3] [4]– Ну, это Вы уже сами разбирайтесь, кто меня посадил, кто подписал записку об аресте и кто поставил печать. А, главное, за что меня посадили?..
– Сколько тебе дали?
– Трое суток. Завтра выхожу.
– До завтра досидишь, – заключил Сазонов. – А то через дивизию тебя вытаскивать тяжелее будет.
– Досижу, куда же я денусь.
– Егерин, пошли, поговорим.
И офицеры, оставив меня в грузовике обескураженного, ушли.
Утро третьего дня началось с громкого крика. Капитан в черных погонах стоял на маленьком плацу перед караульным помещением и орал на прапорщика:
– Ты урод. Ты слышишь? Ты урод и мудак. Ты даже на конкурсе мудаков бы занял второе место.
– Почему?
– Да потому, что ты мудак!! Построить всех немедленно!! Что за чурка стоит в дверях? Дежурный, открыть все камеры, всех на плац.
Дежурный выводной открывал двери, и его крик "Строится на плацу" как эхом повторялся капитаном и вторящим ему прапорщиком.
– Сколько у тебя человек в первой камере сидит? Сколько?! Ты даже количество арестованных не знаешь. Урод!! Дебил!! Я от коменданта гарнизона должен по самые гланды получать? Да? Вот сейчас ты у меня получишь! Глышев! Где Глышев?
– Тут, товарищ капитан, – голос рядового танкового полка Глышева был очень тихий.
– Ты сколько суток ареста получил за самоволку?
– Пять.
– А сколько просидел?
– Двенадцать.
– Жора, почему он просидел двенадцать суток? Ты ему еще добавил?
Где бумаги?! Где оповещение части? Он подан в розыск как дезертир, не вернувшийся в часть после самоволки и "губы". А он у нас сидит.
Начальство ни сном, ни духом. А все из-за тебя, алкаша.
– Да, я…
– Лучше молчи. Лучше уже молчи!! Кто сидит лишние пять суток? Два шага из строя.
Из строя вышли два человека. Капитан, страшно вращая глазами, посмотрел сверху вниз на пытающегося стать еще меньше, прапорщика.
– Блин, урою гада. Ты меня под трибунал подведешь. Кто сидит свыше положенного? Два шага из строя. Назвать свои фамилии.
Из строя вышли еще человек восемь. Капитан сварился с бумагой.
– Бля. Казел, ты Жора… Кто должен выйти сегодня? Шаг вперед.
Вместе со мной еще человек шесть сделали шаг вперед, отчего строй тех, кто должен был покинуть гауптвахту, оказался больше, чем те, кто оставались.
– А ты куда? – вдруг вспомнив что-то, спросил прапорщик.
– Рот закрой, – рявкнул на него капитан. – Фамилия. Как твоя фамилия?
Я назвал свою фамилию. Капитан посмотрел в мятый список, который не выпускал из руки за все время проверки.
– Верно. Есть такой. Значит так, сержант. Слушай мою команду.
Всех, кто вышел из строя, немедленно ко второму КПП. Доложишь дежурному по караулам, пусть он обзвонит части, и каждого заберут.
Ясно?
– Так точно. В колонну по двое становись. Равняйсь, смирно.
Напра-во. Шагом арш!
– Бегом, сержант. Бегом!! Чтобы духу вашего тут не было!!
– Бегом арш!
Посмеиваясь над прапорщиком, мы добежали до КПП. На пропускном пункте дежурил один из офицеров нашего полка. Я доложил, как приказал капитан, и добавил:
– Товарищ капитан, я пойду?
– Сиди уж. Сейчас позвоню, чтобы тебя забрали. А то могу обратно на "губу" посадить. Надо ж было так "летёху" подставить. Весь полк над ним смеется. Это ты не кого-нибудь, ты офицера подставил.
Спорить со строгим капитаном я не стал и, отойдя, сел на бетонной нагретой лучами летнего солнца тумбе, наблюдая за входящими и выходящими из КПП.
Из полка не торопились прийти меня забирать, и я просидел почти час. Дежурный по полку, которому пришлось по жаре пройти через всю дивизию, не выразил радостных чувств и пообещал мне безрадостное окончание моего приключения.
– У нас туалет течет. Вот ты и наведешь там порядок.
Мы пришли в штаб полка.
– Молодец, Ханин, – приветствовал меня начальник штаба батальона
[1] [2] [3] [4]