Г. Вожди в законе (3)

Видимо, Бернштейн несколько занизил сумму. В архивной записи разговора, сделанной в первых числах января 1921 года, раскрывая имена своих информаторов, Бернштейн указывал на 60 млн. марок:

"О получении большевиками денег от германского правительства я услышал на заседании комиссии рейхстага в 1921 г. Заседание комиссии, обсуждавшее вопросы внешней политики, состоялось под председательством депутата рейхстага проф. Вальтера Шюкинга. На заседании присутствовали, кроме членов рейхстага, высокие чины министерства иностранных дел и военного министерства. По окончании официальной части собрания состоялся свободный обмен мнениями между присутствующими. Во время этих бесед один из членов комиссии громко заявил другому: "Ведь большевики получили 60 миллионов марок от германского правительства". Я тогда спросил сидевшего возле меня легационсрата Эккерта (впоследствии посланника), соответствует ли это заявление действительности. Господин Эккерт это подтвердил. На другой день я посетил проф. Шюкинга, как председателя комиссии, и, рассказав ему о разговоре относительно упомянутых 60 мил. марок, спросил, известно ли ему что-нибудь об этом. На это он мне ответил, что и ему известен факт выдачи этой суммы большевикам"(37).

Статья Бернштейна вызвала протесты германских коммунистов, обвинивших его в клевете и потребовавших официального ответа у МИДа по вопросу о финансировании Германией ленинской группы. МИД по существу ушел от ответа. Тогда Бернштейн опубликовал вторую статью -- "Немецкие миллионы Ленина":

"На запрос правительству коммуниста В. Дювеля относительно выдвинутого мною утверждения о выдаче Ленину и его товарищам 50 миллионов марок министерство иностранных дел дало именно тот ответ, какой предполагала расплывчатая формулировка вопроса. МИД заявил, что в его документах нет никаких указаний на то, что МИД дал согласие на поддержку Ленина и его товарищей немецкими военными властями. Если бы [коммунистическая] газета "Роте Фане" была заинтересована в том, чтобы выяснить правду, а не осыпать меня ругательствами, она бы на это возразила министерству, что в его ответе обойдена суть [...]. Этот ответ отрицает то, чего я не утверждал, зато тщательно обходит всякое высказывание о том, соответствует ли действительности или нет сказаннное мною [...]. В ответе даже не сказано, что министерству ничего не известно об этом деле. В ответе лишь говорится, что в документах МИД на эту тему ничего нет. Но на войне происходит множество событий, которые никоим образом не отражаются в документах правительственных учреждений. [...] Не разделяя приверженности "Роте фане" к судам, я более всего желал бы представить этот случай на рассмотрение международного следственного комитета, составленного исключительно из социалистов. Но поскольку создание такого комитета -- дело чрезвычайно трудное и может занять еще много месяцев [...] я решил выбрать другой путь. Сразу после нового собрания рейхстага я обращусь к нему с запросом передать это дело, с целью ускоренного рассмотрения, второму подкомитету комитета по расследованию возникновения войны [...]".

Однако Бернштейн затронул проблему, обсуждать которую не хотелось ни коммунистам, ни германскому правительству, ни немецкой социал-демократической партии. Не приходится удивляться, что так всех заинтриговавший вопрос остался безответным, а Бернштейн, равно как и немецкие коммунисты, предпочли не настаивать на создании комиссии для расследования вопроса о германских золотых марках. И когда известный охотник за провокаторами и шпионами В. Л. Бурцев предложил в германское социал-демократическое издательство книжку о том, как Ленин и большевики получали деньги от германского имперского правительства, издательство книжку печатать отказалось:(38)

"Я далеко не уверен, что об этом вопросе говорить своевременно, -писал в 1931 году историк и архивист Б. И. Николаевский жалующемуся на отказ немцев В. Л. Бурцеву -- [...] во всяком случае немцы-то вполне определенно убеждены, что поднимать эту группу вопросов преждевременно. [...] Простите меня, Владимир Львович, неужели Вы думаете, что Ваша эта работа может быть принята к изданию каким-либо немецким социал-демократическим издательством? Ведь это абсолютно невозможная вещь. Ведь Вы, наверное, знаете, что в 1920 [1921] г. Э. Бернштейн получил некоторые материалы относительно отношений в годы войны между немецким штабом и большевиками и начал было их публиковать [...], но ему пришлось это дело приостановить и он до сих пор к нему не возвращается"(39).

Бурцеву оставалось только согласиться: "Вы правы, что немцы не хотят поднимать вопроса о том, как они помогали Ленину"(40).

По прошествии многих лет в распоряжение историков были переданы документы, позволяющие более глубоко и внимательно изучить ставший уже легендой вопрос о немецких деньгах и пломбированном вагоне. В числе сборников таких документов следует прежде всего назвать "Документы Земана" и "Документы Хальвега"(41). Нужно отметить, что эти публикации, с очевидностью указывавшие на связь с германским правительством таких известных революционеров, как швейцарский социал-демократ Карл Моор (Баер), русско-румынско-болгарский социалист Х. Раковский, эсеры Цивин (Вейс) и Рубакин -- вызвали настоящий переполох среди еще живших революционеров.

Картина получалась достаточно детективная. Было очевидно, что всегда имело место сотрудничество революционеров с главными внешнеполитическими противниками Российской империи. Так, уже в феврале 1904 года японский военный атташе в России полковник М. Акаси вступил в контакт с руководителем Финляндской партии активного сопротивления К. Циллиакусом и одним из руководителей Грузинской партии социалистов-федералистов-революционеров Г. Г. Деканозовым. Тогда же у Акаси "возник план оказания финансовой помощи революционерам с тем, чтобы ускорить начало вооруженного восстания в России"(42).

На японские деньги и с одобрения японской разведки и генштаба с 30 сентября по 4 октября 1904 года проводилась в Париже Конференция революционных и оппозиционных партий (а в 1905 году -- Женевская конференция). В мае 1904 года на японские деньги было открыто Лениным и В. Д. Бонч-Бруевичем первое большое социалистическое издательство, начавшее поставки в Японию пораженческой социал-демократической и эсеровской литературы для пленных русских солдат. Но уже летом 1904 года о происхождении денег Ленина и Бонч-Бруевича стало известно руководству РСДРП, и в июле 1904 года ЦК, обозванный Лениным за это "примиренческим", категорически предписал Бонч-Бруевичу прекратить "высылку партийной литературы токийскому правительству как компрометирующую партию"(43). Поскольку Бонч-Бруевич не подчинился решению ЦК и в Японию продолжалась отсылка литературы, ЦК вынужден был формально отстранить Бонч-Бруевича от руководства экспедицией. На прямо поставленный Плехановым вопрос, вошел ли Бонч-Бруевич в сношения с японским правительством от имени экспедиции, последний лишь выразил свое негодование по поводу инсинуаций. "Я тотчас обо всем рассказал Владимиру Ильичу, и он от души смеялся над ,,меньшевистскими дурачками''", -- хвастался Бонч-Бруевич много лет спустя(44). Впрочем, не таким уж "дурачком" был Плеханов. В 1915 году он сообщил Г. А. Алексинскому, что "уже во время русско-японской войны Ленинский центр не брезговал помощью японского правительства, агенты которого в Европе помогали распространению ленинских изданий"(45).

В начале марта 1904 г. Акаси поехал в Краков на встречу с Романом Дмовским, членом Тайного совета польской Лиги народовой. С рекомендательными письмами Акаси Дмовский отправился затем на встречу с заместителем начальника японского генштаба генералом Г. Комода и руководителем японской разведки генералом Я. Хукусима. В середине мая 1904 года Дмовский "прибыл в Токио, где по просьбе Комада составил две обширные записки о внутреннем положении России и польском вопросе"(46). Но поскольку Лига была против создания польского фронта в тылу России, Дмовский убеждал японское командование в тщетности надежд на использование польского национального движения для ослабления Российской империи.

Иную позицию заняла польская социалистическая партия (ППС). Уже в феврале 1904 года ППС выпустила воззвание, в котором высказывала желательность победы Японии в русско-японской войне. В надежде на поражение России и распад Российской империи Центральный революционный комитет ППС в союзе с другими польскими революционными партиями взял курс на организацию в Польше вооруженого восстания. В середине марта 1904 года член ЦРК ППС В. Иодко-Наркевич представил план восстания послу Японии в Лондоне Т. Хаяси. Среди прочего, план предусматривал пропаганду "среди польских солдат русской армии" и "разрушение мостов и железнодорожного полотна"(47). В начале июля для продолжения переговоров в Японию отправился человек, имя которого вошло в польскую и мировую историю: член ЦРК ППС, будущий руководитель независимой Польши Юзеф Пилсудский, представивший японскому МИДу меморандум, в котором просил выдать ППС деньги на организацию вооруженного восстания и заключить политический союз между польской социалистической партией и Японией. Японский генштаб побоялся вступать в политическое соглашение с польскими социалистами и принял решение политические контакты продолжать с революционными националистами Дмовского. В то же время для проведения разведывательной и диверсионной работы в тылу русской армии Пилсудскому были выданы 20 тыс. фунтов стерлингов (примерно 200 тыс. рублей)(48).

Сколько же денег потратила Япония на русскую революцию, кому именно и на что шли эти деньги? Исчерпывающе на этот вопрос ответить трудно. В середине марта 1905 года военное ведомство Японии приняло решение ассигновать на нужды вооруженного восстания в России 1 млн. йен(49). В конце марта -- начале апреля в эмиграции началась работа по закупке оружия. Закупкой активно занимались Деканозов, Циллиакус, Г. А. Гапон, эсеры Н. В. Чайковский и Д. Я. Соскинс, причем эсеры делали вид, что не знают о происхождении денег. Закупка велась и через посредников из других партий, например, через анархиста Евгения Бо. Основные деньги получили эсеры, ППС, Грузинская партия социалистов-федералистов-революционеров и Финляндская партия активного сопротивления(50). Для транспортировки оружия сначала были закуплены паровые яхты "Сесил" и "Сизл"; затем 315-тонный пароход "Джон Графтон" и судно "Фульхам". 28 июля "Джон Графтон", переименованный в "Луну", прибыл в голландский порт Флиссинген, где была произведена смена команды. В новую команду входили финны и латыши во главе с членом латышской СДРП Яном Страутманисом. "Фульхам", переименованный в "Ункай Мару", направлялся пока что к острову Гернсней, куда вскоре прибыла "Луна" и где в течение трех суток производилась перегрузка оружия. После этого все три судна -- "Луна", "Сесил" и "Сизл" направились на северо-восток.

Однако экспедицию ожидали неудачи. "Сесил" и "Сизл" задержались в Дании. "Луна" выгрузила часть оружия к северу от Виндау, но не найдя никого в предполагаемом месте главной выгрузки (на острове близ Выборга) вернулась в Копенгаген. 4 и 6 сентября "Луна" дважды произвела успешные выгрузки оружия в районе Кеми и близ Пиетарсаари. Но ранним утром 7 сентября пароход сел на мель в 22 км от Якобстадта и был взорван самими революционерами (команда уплыла в Швецию на взятой у местных жителей яхте). Так как взрыв "Луны" был организован так же плохо, как и сама экспедиция, две трети вооружений досталось российскому правительству; многое разошлось среди местного населения; и лишь небольшая часть досталась революционерам (доставленные "Луной" винтовки "Веттерли" были использованы мятежниками во время декабрьского восстания 1905 года в Москве)(51).

К абсолютно успешным предприятиям по перевозке оружия в тот период можно отнести лишь доставку в конце 1905 года на пароходе "Сириус" на Кавказ 8,5 тысяч винтовок(52). Однако о масштабах закупок на японские деньги нужно судить не по доставкам, а по закупкам: Деканозовым и Бо были закуплены в Швейцарии 25 тыс. винтовок и свыше 4 млн. патронов к ним; кроме того были закуплены 2,5 -- 3 тыс. револьверов и 3 тонны взрывчатых веществ. Очевидно, что это далеко не полный перечень, так как известно, например, что партия кавалерийских карабинов "Маузер" была закуплена в Гамбурге Циллиакусом и что в период с весны 1904 по конец 1905 года только через Финляндию в Россию революционерами были ввезены свыше 15 тыс. винтовок и ружей, около 24 тыс. револьверов и большое количество патронов, боеприпасов и динамита(53).
[1] [2] [3] [4]