Автор неизвестен. Очерки по истории еврейского народа (20)

Во избежание того, чтобы на должность раввинов назначались лица, недостойные этого звания и поста, вводится обычай выдачи дипломов.

Культурная деятельность ашкеназских евреев выражалась в изучении Библии, Мишны и Талмуда и в комментировании этих книг. В отличие от мусульманских государств, во Франции, Германии и прилегавших к ним странах у евреев не было почти никакой связи с духовной жизнью народов, в среде которых они проживали. Их культурная деятельность питалась исключительно древней еврейской литературой и зиждилась на еврейском религиозном мышлении.

Все усилия прилагались к тому, чтобы общественный распорядок и нравственный облик евреев основывались на заветах Торы. Знатоки Писания пользовались исключительным почетом. Любовь к учению прививалась детям с самого раннего возраста.

В Западной и Центральной Европе той эпохи евреи превосходили все другие народы своей приверженностью к учению и образованию. Почти все мужчины были не только грамотны, но и обладали в той или иной степени знаниями в области Библии и главных трактатов Мишны и Талмуда. Сохранились также сведения о многих женщинах, занимавшихся изучением Писания.

Но даже ученые ("талмидей хахамим") в большинстве своем не были профессионалами и для своего пропитания занимались каким-нибудь ремеслом. Высокий уровень знаний и эрудиция служили критериями для предоставления человеку права занять руководящие посты в еврейском обществе. Создалась своего рода еврейская аристократия, но признаком принадлежности к ней была не родовитость, а ученость. Этот высокий культурный уровень евреев вырисовывается особенно ярко на фоне глубокого невежества {330} христианских масс средневековья. В XI и XII веках островками культуры и просвещения в Европе были почти исключительно монастыри. Первые университеты в Европе были основаны лишь в XII столетии, когда среди евреев, уже на протяжении многих веков, было широко распространено народное образование и высшие учебные заведения иешиботы - служили очагами еврейской культуры и ее преемственности из поколения в поколение.

В XI в. изучение Торы особенно распространилось в еврейских общинах в городах, расположенных по обоим берегам Рейна. В академии рабби Гершома и в иешиботах, возглавляемых его учениками, появились "кунтрасы", т. е. записи комментариев к Талмуду, составленные учащимися со слов наставника.

Знаменитейшим комментатором Библии и Талмуда всех времен считался Раши Рабейну Шломо Ицхаки (1039-1105 гг.). Он составил комментарии к Пятикнижию, к книгам пророков и к большей части Талмуда, отличающиеся сжатостью изложения и глубоким пониманием духа и языка древней еврейской литературы. Толкования Раши легли в основу общепринятой вплоть до современности системы интерпретации талмудического текста, а его комментариями к Библии пользовались не только еврейские, но и христианские теологи. Раши написал целый ряд респонсов по вопросам религиозного законодательства и был автором нескольких литургических гимнов. Ему приписывают некоторые постановления, включенные в уставы ашкеназских общин.

В последующие за Раши поколения в Северной Франции возник ряд академий, в которых были введены новые методы изучения Талмуда. Ученые, применявшие эти методы, назывались тосафистами (от слова "тосафот" - дополнения на иврите). Они не довольствовались комментарием Раши, представлявшим собой текстуальное толкование Библии и Талмуда, а пытались вникнуть в смысл различных постановлений и мнений, содержавшихся в Талмуде, подвергали их логическому анализу и старались сочетать их с требованиями и нуждами жизни евреев того времени.

{331} Виднейшими тосафистами XII в. были внуки Раши, рабби Шмуэль бен-Меир и его брат, рабби Иаков бен-Меир, прозванный "Рабейну (наш учитель) Там". Деятельность тосафистов и их школ во Франции и в Германии продолжалась до XIV в. и оказала огромное влияние на духовную жизнь ашкеназского еврейства.

Интенсивность духовной жизни и наличие таких выдающихся вождей, как рабби Гершом и Раши, привели ашкеназских евреев к тому, что они могли самоотверженно выдержать тягчайшие испытания периода крестовых походов.

Их подвиг сыграл огромную роль в истории еврейского национально-религиозного самосознания и послужил примером для последующих поколений. С тех пор добровольная смерть во имя веры не только как акт подвижничества, но и как нравственный идеал, стала движущей силой в жизни еврейского народа. На закате средних веков, несколько столетий спустя, марраны - евреи или потомки евреев в Испании, принявших христианство под гнетом фанатической испанской церкви, достигли апогея героического самопожертвования во имя веры. Инквизиция вынуждала их жестокими пытками признаться в тайном исповедании иудейской религии. Многие из них принадлежали ко второму и даже третьему поколению христиан еврейского происхождения, но они шли на костры за веру, от которой их предки отреклись.

В XII-XIII вв. в некоторых общинах Германии возникли небольшие группы, называвшиеся современниками "хасидами", т. е. благочестивыми. В этой среде выработалось особое учение о нормах нравственного поведения. Центральную роль в этом движении играла семья Шмуэля га-Хасида, его сына Иегуды га-Хасида и их родственника Элеазара бен-Иегуда, автора книги "Рокеах".

Их учение изложено в нескольких произведениях, из которых самым популярным была "Книга благочестивых" ("Сефер хасидим"). Но влияние сочинений хасидов было, по-видимому, не так велико, как влияние личностей, являвшихся носителями этого нового учения. Своим поведением и образом жизни они служили примером и {332} выполняли на деле требования строгой морали, которые они ставили перед человеком, претендовавшим на право считаться благочестивым. Они учили, что беззаветная любовь к Создателю должна стать пламенем, в котором все природные способности человека сливаются воедино, и что в этом заключается долг хасида перед Творцом. Хасид считал себя обязанным с гордостью переносить позор во имя Бога и учил других, что лучше быть "оскорбленным, чем оскорбителем".

По мнению хасидов, в законах Торы заключено лишь то немногое, что каждый человек может постичь своим умом. От себя же они требовали исполнения трансцендентного "небесного закона", стоящего выше законов Торы.

Хасиды считали себя ответственными за весь еврейский народ. Они упорно боролись со своеволием и спесью некоторых законоучителей и руководителей общин. Они учили своих единоверцев, что земные блага даны богом как залог возможности творить добро и милосердие. Тот, кто владеет ими, обязан употребить их на помощь неимущим и на другие благотворительные цели.

Учение хасидов было проникнуто духом аскетизма. В их глазах человек преисполнен страстей, которые могут быть направлены как на добро, так и на зло. Любовь, гордость, стремление к красоте - все должно быть использовано для служения Богу. Все помыслы хасида должны быть обращены к нему.

В произведениях хасидов отражены нравы того времени, печали и горести людей, их надежды, чаяния, образ мыслей и даже суеверие - как, например, боязнь колдунов и злых духов, - господствовавшие в городской среде в эту эпоху. Однако, стоя на страже этических и духовных заветов еврейства, хасидские вожди в большой степени облагораживали средневековые нравы, и придавали им свойственную этике иудаизма одухотворенность.

Яркой личностью, сочетавшей в себе глубокое аналитическое мышление тосафистов и моралистические устремления ашкеназского хасидизма, был рабби {333} Меир бен-Барух (Магарам) из Ротенбурга. Он родился в 1220 году и умер в заключении в 1293 году. Магарам был духовным вождем ашкеназской диаспоры XIII в. Все ашкеназские евреи обращались к нему как к высшему авторитету. Решения его отличались ясностью мысли и четкостью определений, о чем свидетельствуют сотни сохранившихся респонсов, написанных им. Узнав о намерении Магарама отправиться в Палестину, власти арестовали его и заключили в крепость. Когда евреи предложили за него выкуп, он отказался дать свое согласие на такого рода вымогательство, опасаясь, что оно послужит властям прецедентом.

Злоключения Магарама и его смерть в тюрьме указывают на трудности, с которыми было связано в тот период общение между диаспорой и Палестиной. Путешествие из Центральной Европы в Палестину было еще более затруднительным, чем из Испании. Все же на протяжении всего средневековья поддерживалась живая связь между европейскими общинами и Палестиной.
[1] [2] [3] [4]