Часть третья. КАФЕДОКРАТИЯ (4)

За соблюдением этих запретов наблюдали оплачиваемые общественные служащие. Еще более важную роль они играли в вопросах питания. Поскольку пища была элементом религии, в частности того, что связано с причастием, ее источником должны являться только разрешенные виды животных, а убой должен сопровождаться благословением. Сам убой должен производиться по установленной форме. У животных и птиц пищевод и трахея должны перерезаться ножом, которым предварительно трижды проводят по пальцу и трижды – по ногтю, чтобы убедиться, что он достаточно острый и неоскверненный. После убоя мясо обследуется на предмет признаков заболеваний (особенно легкие), после чего удаляются кровеносные сосуды, а также жир (запрещенный к употреблению) и сухожилия задней части. Шохет, официальный убойщик, назначался раввинами, причем, как показывает письмо, найденное в Генизе, его экзаменовали по трем позициям: религиозности, хорошему поведению и учености – хороший пример того, как (по наблюдениям Гойтейна) еврейские ремесла поднимались до академических высот. После того как он заканчивал свою работу, удалив из туши всю кровь без остатка, охрана следила, чтобы к туше никто не прикасался до полной готовности к приготовлению пищи, причем тушу полчаса вымачивали в воде, солили и оставляли еще на час – чтобы гарантировать полное отсутствие крови. Охрана следила также за процессом дойки и приготовления сыра в строгом соответствии с правилами. Чтобы яйцо было кошерным, оно не должно быть испачкано кровью, один конец должен быть тупым, другой – заостренным, а желток должен быть со всех сторон окружен белком. Поскольку Библия запрещала погружать ребенка в молоко матери, толкователи Библии трактовали это как запрет на совместное употребление в пищу мясных и молочных продуктов, если только они не находятся в пропорции более 60:1. В свою очередь это породило два вида связанных между собой вариантов приготовления и сервировки блюд.

Общинный убой скота помогал сплочению еврейского прихода. Более того, хотя бедняку приходилось строго соблюдать диетические правила, он знал, что никогда не останется без еды, поскольку каждую пятницу он мог получить достаточно денег (или их эквивалент), чтобы 14 раз накормить свою семью. Со времен Храма основой благотворительности в еврейской общине была куппа – ящик для сбора денег. Маймонид говорил: «Мы никогда не видели и не слышали о такой еврейской общине, где бы не было куппы». При каждой куппе состояли три уважаемых доверенных лица, причем, так как, согласно еврейским законам, благотворительность была обязательной, они имели право конфискации у уклоняющихся. Существовали несколько разновидностей благотворительных фондов, у каждого из которых была своя администрация; они специализировались на одежде, на школах для бедных, на приданом для бедных девушек, на пасхальной еде и вине для бедных, сирот, престарелых и больных, на похоронах бедных, узников и беженцев. Принцип «от каждого по способностям, каждому – по потребностям» был в ходу у евреев еще до Рождества Христова и всегда проводился в жизнь, даже в самые трудные для общин времена. Платежеспособный еврей, поселившийся в общине, должен был сделать свой взнос в куппу через месяц, в фонд общественного питания – через три месяца, в одежный фонд – через шесть и в похоронный – через девять. Помощь бедным была способом выражения благодарности Богу, своего рода заменой былым храмовым пожертвованиям; благочестивые евреи старались жертвовать больше обязательного минимума, и длинные списки таких жертвователей вывешивались обычно в синагоге в Фустате для сведения Бога и людей. Евреи терпеть не могли зависеть от благотворительности. Они цитировали Библию: «Ты должен помогать бедным по нуждам их», но добавляли: «Ты не обязан делать их богатыми». Библия, Мишна, Талмуд и комментарии к ним были полны призывов к труду, дабы обеспечить независимое существование. Вознося хвалу Богу после еды, евреи провозглашали: «Молим тебя, Господь отцов наших, сделать так, чтобы мы не нуждались в даровой плоти и крови… чтобы мы зависели лишь от Твоей руки, полной, открытой, святой и обильной, чтобы не было нам стыдно». Мудрецы требовали: «Освежуй тушу на базарной площади, если необходимо, получи свою плату и не говори, что ты столь велик, что подобные вещи ниже твоего достоинства».

Тем не менее документы Генизы, такие как списки жертвователей и получателей помощи, свидетельствуют, что на практике вспомоществования распределялись в больших масштабах. Во времена, когда Маймонид прибыл в Фустат (около 1150—1160 гг.), из 3300 местных евреев 500 кормились за счет общины, 130 семей существовали на пожертвования. В период 1140—1237 гг. в среднем приходился один реципиент на четверых доноров. Бедность была временами неистребима. Так, например, в 1201—1202 гг. голод и чума сократили население Фустата вдвое, оставляя вдов и сирот без средств к существованию. Документы Генизы показывают, что подлинной бедой для бедняков был подушный налог джизия – самая, пожалуй, тяжелая сторона жизни под мусульманской властью; он взимался неукоснительно и безжалостно, причем родственники несли ответственность за недоимщиков, а путешественники были обязаны предъявлять квитанции об уплате налогов, прежде чем уехать.

И всегда на заднем плане стоял призрак антисемитизма, который в документах Генизы называют словом синут, ненависть. Наиболее жестокие преследования происходили при фанатичном, если не сказать сумасшедшем, халифе Аль-Хакиме из династии Фатимидов в начале XI века; сначала они обрушились на христиан, а затем на евреев. Другим ревностным правителем был племянник Саладина Аль-Малик, провозгласивший себя халифом Йемена (1196—1201). Письмо, направленное из Йемена в августе 1198 года, рассказывает, как евреев собрали в зале приемов у правителя и заставили принять ислам: «И всем пришлось отступиться от своей веры. Те же из благочестивых, кто [потом] отошел от ислама, были обезглавлены». С точки зрения положения евреев некоторые районы мусульманского мира могли считаться хуже других. Так, Марокко считался крайне фанатичным, Северная Сирия тоже. Зачастую в жизнь проводились специальные антиеврейские законы, чтобы выбить из еврейской общины побольше денежных средств. Относящийся к 1121 году документ из Генизы описывает порядки в Багдаде, в соответствии с которыми евреи были обязаны носить «два желтых знака, один на головном уборе, а другой на шее. Кроме того, каждый еврей должен был носить на шее свинцовую бирку весом 3 грамма с надписью дхимми, а также пояс на талии. Женщины должны были носить туфли разного цвета (одну – красную, другую – черную), а на шее или на туфлях – колокольчик… Чтобы надзирать за евреями, визирь назначал жестоких мусульман – мужчин, за еврейками – жестоких мусульманок, которые преследовали свои жертвы проклятьями и оскорблениями… Мусульмане издевались над евреями, и толпа, особенно молодежь, била их повсюду на улицах Багдада».

В течение большей части этого периода Египет был относительно спокойным местом для евреев, хотя Александрия традиционно еще со времен эллинов была оплотом антисемитизма. Автор одного из писем, найденного в Генизе, рассказывает о всплеске антисемитизма после того, как один пожилой еврей был ложно обвинен в изнасиловании, и добавляет: «Антисемитизм постоянно принимает все новые формы, все в городе стремятся стать своего рода надзирателями за евреями и выражать свою к ним ненависть». Однако в Фустате и Каире, как показывают документы Генизы, евреи, христиане и мусульмане мирно жили бок о бок и были зачастую деловыми партнерами. Отсюда Гойтейн делает вывод, что антисемитизм не был характерен для Египта. Более того, при фатимидах пайюбидах Египет был пристанищем для беженцев еврейской и других национальностей со всего мира, спасавшихся здесь от преследований.

Однако, если отношение к евреям в условиях владычества ислама зависело от места и времени, то в Византии оно всегда было плохим. У западных христиан оно было терпимым вплоть до призывов к Первому крестовому походу в 1095 году; после этого положение евреев ухудшилось почти повсеместно. До того, при прочих равных условиях, евреи в большинстве держав пользовались уважением. Они были лучшими горожанами, контролировали полезные торговые сети, обладали дефицитными специальностями, быстро богатели и легко поддавались налогообложению. При Каролингах они процветали. Император Людовик Благочестивый около 825 года даровал им ряд хартий, способствовавших развитию их поселений в его владениях. Письма Агобарда из Лиона показывают, что они не просто пользовались императорским покровительством; им позволялось строить синагоги. Периодически, правда, случались неприятности: преследования во Франции в 1007 году, насильственное крещение в Майнце в 1012 году. Но в целом еврейские общины жили неплохо и расширялись, особенно в бассейне Рейна и после 1066 года от Нижнего Рейна в сторону Англии. В 1084 году епископ Шнайера дал им хартию привилегий, включавшую, в частности, право возводить стену вокруг своего квартала в городе – как стимул, чтобы селиться в нем. В 1090 году император Генрих IV подтвердил эту хартию и даровал новую в Вормсе.

Тем не менее, в официальном отношении к евреям наблюдалось постепенно растущее неприятие. Все шло к тому, что светские владыки начинали считать евреев своей личной собственностью, которой можно распоряжаться как угодно: можно изъять у них доходы, а в случае необходимости, и отнять капитал. Духовные владыки в качестве городской власти были в состоянии оценить экономическую важность присутствия евреев в их городах, но в качестве же церковников они питали к евреям чувство ненависти. Папа Григорий Великий (правивший с 590 по 604 год) защищал евреев в Риме; однако в то же самое время он создал идеологию христианского антииудаизма, которая в дальнейшем привела к физическому насилию над евреями. Он утверждал, что евреи вовсе не глухи к догматам христианства. Они знают, что Иисус был Мессией и Сыном Божьим. Но они отвергли Его и продолжают отвергать, поскольку сердца их развращены. И так было всегда, и свидетельства тому – в Библии, которую они сами написали. В этом, разумеется, состояла ужасная проблема для евреев. Одним из их ключевых дарований было критическое начало. Оно всегда было им присуще. Именно оно было источником их рациональности, одним из факторов, которые в первую очередь привели их к монотеизму, поскольку критический дух не мог позволить им воспринять глупости политеизма. Но они были не только критичны; прежде всего их, пожалуй, характеризовала самокритичность. И они были, по крайней мере в древности, первоклассными историками. Они видели правду о себе, иногда безобразную, и излагали ее в Библии. В то время, как другие народы создавали свой национальный эпос с целью возвыситься в глазах окружающих и в собственных, евреи старались понять, что шло не так в их истории, а что шло правильно. Вот почему в Библии встречается много мест, где евреи выведены как грешники, зачастую слишком безнравственные или упрямые, чтобы принять закон Божий, – хотя он и был им известен. Фактически тем самым евреи свидетельствовали против самих себя и давали повод для собственного преследования.
[1] [2] [3] [4]