ПЕРЕД КОНЦОМ
ПЕРЕД КОНЦОМ
Третья неделя восстания была самой тяжелой для борцов гетто. Все гетто было разрушено до основания. Не было ни одной целой стены, за которой можно было скрыться. Немцы обнаруживали бункеры один за другим. Бункеры потеряли свое значение как убежище и база для боевых групп. В них не было ни воды, ни продовольствия. Петля затягивалась все туже вокруг наших шей.
Чтобы выманить евреев из убежищ, немцы применили испытанную тактику обман. Среди попавших к ним в руки евреев немцы выбрали самых сломленных и отчаявшихся, физически и морально разбитых, потерявших волю и человеческое достоинство и обещали сохранить им жизнь, а главное дали им по куску хлеба (кусок хлеба! Золотая мечта наесться!) - и такой ценой купили их согласие указать места, где находятся бункеры.
Если бы не эти отщепенцы, немцы не смогли бы обнаружить хорошо замаскированные бункеры или обнаружили бы их не так быстро. Предатели также были безжалостно уничтожены, но лишь после того, как выполнили свою позорную роль.
Обнаружив замаскированный бункер, немцы сами не решались спускаться в него, а посылали такого еврея, заставляя его кричать на идиш, что если евреи добровольно сдадутся, то их просто отправят на работу, не причиняя никакого зла. Когда эти призывы не помогали, немцы пускали в бункер газ, и люди погибали в страшных муках.
Члены боевой организации при появлении в бункерах предателей и немцев сразу вступали в бой. Но там, где не было наших ребят, только немногие решались открыть огонь по немцам, хотя почти в каждом бункере были люди, имевшие оружие. Но им, неорганизованным, трудно было бороться против бомб и гранат; растерянность и подавленность мешали пускать в ход оружие.
На улице Мила, 18, чувствовали, что конец близок. После того, как немцы обнаружили столько хорошо замаскированных бункеров, мы понимали, что и нам не избежать общей судьбы. Лишь теплилась надежда, что немцам не удастся обнаружить все пять выходов одновременно, и останется один, а то и два, через которые мы сможем выбраться наружу и атаковать врага. На это надеялись и те, кто не состоял в боевой организации, но очень слабы были шансы на осуществление этих надежд.
Бойцы знали, что выход из бункера означает для них не что иное, как вступление в бой с немцами. Но перед теми, кто не был членом нашей боевой организации, вопрос стоял иначе: "Что дальше?" Куда денутся эти мужчины, женщины и дети, очутившись среди развалин, без крыши над головой, без какого-либо укрытия? Спасшись от газа, они найдут свою смерть на поверхности земли.
Но события развивались так быстро, что не оставляли времени для размышлений о будущем. Все самые страшные пророчества внезапно стали явью.
Это случилось 7 мая. В три часа ночи над нашими головами послышалось топанье. Немцы шагали туда и обратно, работали каким-то инструментом. На нас сыпались штукатурка и песок. Кажется, немцы намереваются пробить отверстия сверху. Наше убежище, быть может, станет нашей могилой!
Бойцы заняли свои места у пяти выходов, готовые открыть огонь в любую минуту. Остальные затаили дыхание. Старики шепотом читали предсмертную молитву. Матери закутали платками головы младенцев, чтобы не слышен был их плач.
Прошло полчаса, час, два часа, а немцы все еще возились там, наверху. Нас еще не нашли, и искра надежды, что и на сей раз нам удастся спастись, еще не погасла. Но пока слышны их шаги, опасность не миновала.
В шесть вечера немцы ушли. Мы облегченно вздохнули, напряжение спало. Однако мы ведь не знаем, обнаружил ли нас враг или нет. Может быть, немцы ушли лишь для того, чтобы вернуться с подкреплением. Возможно, они вернутся завтра, и нам надо готовиться к бою. Командование собралось, чтобы обсудить, покинуть ли нам сегодня ночью бункер или оставаться в нем, зная, что днем нет никакой возможности выйти.
Мы еще раньше знали, что на улице Смоча есть люк, ведущий в канализационные трубы, через которые мы можем выйти на арийскую сторону. Мы отправили в разведку группу бойцов. Если им удастся найти люк, то бойцы с арийской внешностью попытаются выйти из гетто и связаться с Ицхаком Цукерманом, заместителем командира боевой организации, осуществлявшим связь с польским подпольем. Быть может, им удастся организовать помощь бойцам гетто и вообще всем евреям. Остальные разведчики будут дожидаться у люка известий от тех, кто ушел на арийскую сторону.
В эту же ночь Цивья Любеткин и Хаим Фрумер отправились на Францисканскую, 22, где также был люк, ведущий в канализационные трубы. Цивья и Хаим должны были убедить хозяев бункера разрешить группе бойцов пройти в бункер.
Другим путем на арийскую сторону должны были пробираться Павел, Ицхак Сукеник, Лилька Зимак, Геля Шипер и другие. (Все они, кроме Гели Шипер, погибли, находясь уже на арийской стороне).
В то же время командование обсуждало, что делать в случае провала попыток пробраться на арийскую сторону по трубам. Предлагалось собрать все боевые группы и двинуть несколько Сот вооруженных бойцов к стенам гетто, атаковать немецкую охрану и прорваться здесь на арийскую сторону.
Сторонники этого предложения аргументировали его так: ночная атака дает нам преимущество в численности, ибо ночью на посту на одном участке стоят обычно 5-10 немцев. Внезапность нападения посеет панику в среде врагов, и это тоже будет нам на руку. Правда, было ясно, что погибнет немало и наших в этой операции, ибо еще по пути к стенам гетто начнутся стычки с врагом, и лишь немногим удастся пробиться на арийскую сторону.
Все понимали, что это дерзкое предложение, смахивающее на авантюру, порождено безвыходностью положения. Чем больше мы думали, тем яснее становилось, что силу наши ничтожны. Усталые и измученные, без боеприпасов и снаряжения, что можем мы сделать? Да и куда денутся те, кому все же посчастливится добраться до арийской стороны? Без адресов, бездомные, будут бродить они, измученные, босые и голодные, по улицам. Их еврейская внешность сразу выдаст их, и они попадут в руки к немцам.
Не знаю, какое бы мы приняли решение, если бы пришлось выполнять план прорыва у стен гетто, но враг опередил нас и нарушил все наши планы.