5. ДОБРОВОЛЕЦ ПОНЕВОЛЕ
[1] [2]5. ДОБРОВОЛЕЦ ПОНЕВОЛЕ
Оставшись один, доктор Шект мягко нажал кнопку вызова, и в кабинет быстро вошел молодой лаборант.
— Пола вам сказала…
— Да, доктор Шект. Я наблюдал за ним на экране. Он определенно не подослан.
— Должен я сообщить Совету, как вы думаете?
— Не знаю, что и посоветовать. Совет не одобряет обычную связь, так как существует возможность перехвата информации.
Он поспешно добавил:
— Может быть, он нам не подойдет? Ведь нам нужны добровольцы до тридцати лет. Он значительно старше.
— Мне нужно посмотреть на него, — сказал Шект.
До сих пор ему удавалось решать все возникающие вопросы вполне официально. Он сообщил достаточное количество информации, чтобы создалось впечатление откровенности, не более того. И вот теперь настоящий доброволец, и сразу же после визита Энуса. Была ли здесь связь? Шект имел неопределенное представление о гигантских скрытых силах, находящихся в противоборстве на изувеченном лице Земли. Однако он знал достаточно, чтобы чувствовать себя полностью в их руках. Но знал он значительно больше, чем подозревали Старейшие.
И все же, что он мог сделать, когда его жизни угрожала двойная опасность?
Через десять минут он был в комнате, где ожидал его доброволец. Мужчина, похожий на фермера, чувствовал себя неуверенно. Его руки беспокойно вздрагивали.
— Итак, сэр, — мягко сказал Шект, — я слышал, что вы не хотите назвать свое имя.
— Мне сказали, что если вы получите добровольца, вопросы задаваться не будут, — твердым голосом проговорил Арбин.
— Хм… Хорошо, но что-нибудь вы хотите сказать? Или вы хотите начать эксперимент немедленно?
— Я? Здесь? Сейчас? — в голосе фермера послышался испуг. — Доброволец — вовсе не я.
— Нет? Вы хотите сказать, что доброволец кто-то другой?
— Вот именно. Я хотел бы…
— Понимаю. Он с вами?
— Можно сказать, да, — осторожно ответил Арбин.
— Хорошо. Теперь говорите ваши условия. Все, что вы скажете останется между нами. Договорились?
Фермер кивнул.
— Благодарю вас. Я согласен, сэр. У нас есть человек на ферме, дальний… родственник. Он помогает, понимаете…
Арбин запнулся и Шект серьезно кивнул.
— Он очень хороший работник, очень хороший, но, понимаете, у него не совсем в порядке голова. Он не болен, ничего, из-за чего его следовало бы убрать. Он просто медленно соображает и не разговаривает.
— Он не умеет разговаривать? — Шект, казалось, был поражен.
— Ох, нет, умеет. Просто не любит и говорит плохо.
Физик с сомнением посмотрел на него.
— И вы хотите с помощью Синапсайфера улучшить его умственные способности?
Арбин медленно кивнул.
— Он может погибнуть. Вы это понимаете? Мне нужно его согласие.
Фермер покачал головой медленно и упрямо.
— Он не поймет.
Затем настойчиво, почти задыхаясь, добавил:
— Поймите меня, сэр. Этот человек стареет. Это не вопрос Шестидесяти, но что, если на следующей Проверке они решат, что он полоумный и заберут его? Мы не хотели бы его потерять и поэтому я привел его сюда.
— Я понимаю. Ведите сюда вашего родственника.
Он дружески похлопал фермера по плечу. Арбин судорожно улыбнулся, чувствуя невыразимое облегчение.
Шект взглянул на тучного человека, лежащего на кушетке. Мужчина спал и дышал при этом ровно и глубоко. Шект нагнулся к нему и не нашел в его лице никаких признаков слабоумия.
Старик! Хм…
Он искоса взглянул на Арбина, который внимательно следил за происходящим.
— Вы не будете возражать против анализа кости?
— Нет, — крикнул Арбин и затем более спокойно добавил: — Я не хочу ничего, что могло бы послужить идентификации.
— Это может оказать нам помощь, если мы будем знать его возраст, — сказал Шект.
— Ему пятьдесят, — отрезал Арбин.
Физик пожал плечами и вновь посмотрел на спящего. Когда его привели, он был, или по крайней мере казался, одиноким и потерянным. Даже гипнотические таблетки, по-видимому, не вызвали у него никаких подозрений, быстрая судорожная улыбка — и он проглотил их.
Лаборант возился уже с последней из нескольких неуклюжих установок, которые вместе составляли Синапсайфер. Нажатие кнопки, и молекулы в поляризованных окнах операционной поменяли свое расположение, сделав их непрозрачными. И теперь лишь искусственный свет озарял своим холодным сиянием пациента, удерживаемого мощным диамагнетическим полем в нескольких дюймах над операционным столом.
Здесь же в темноте сидел Арбин, ничего не понимающий, но тем не менее решительно настроенный самим фактом своего присутствия предотвратить возможные грязные трюки, на которые, по его разумению, способны такого рода ученые.
Физики не обращали на него внимания, занятые подгонкой электродов к голове. Это была долгая и трудная работа, требующая большой точности. Шект болезненно улыбнулся. Конечно, морщины на человеческом лице не всегда давали точное представление о возрасте, но в данном случае их было достаточно. Этот человек был старше пятидесяти.
И тут улыбка исчезла с его лица. Он нахмурился. С морщинами что-то было не так. Они выглядели странно, не совсем…
На мгновение он был готов поклясться, что его череп имеет примитивную форму, словно анахронизм, но…
В конце концов, этот человек психически ненормален, так почему бы и нет? И тут он неожиданно, пораженный, воскликнул:
— Как я не заметил? У этого человека на лице растут волосы!
Он повернулся к Арбину.
— У него всегда была борода?
— Борода?
— Волосы на лице! Идите сюда! Видите?
— Да, сэр. — Арбин лихорадочно соображал. Утром он заметил это, но потом забыл. — Это у него от рождения, — сказал он, и добавил:
— По-моему.
— Ладно; удалим это. Вы же не хотите, чтобы он выглядел как дикое животное, не так ли?
— Нет, сэр.
— У него волосы и на груди, — сказал лаборант, удалявший волосы с лица.
— Великая Галактика, — сказал Шект, — дайте мне взглянуть! Да это же настоящий ковер! Ладно, оставьте это. В рубашке этого не видно, да и пора заняться электродами. Присоединяйте здесь, здесь и здесь.
Дюжина микроэлектродов, которые должны были уловить тончайшее эхо микротоков, передаваемых от одной клетки мозга к другой, были введены в кожу.
Дольше всего заняла настройка Синапсайфера. Записывались показания приборов, вновь и вновь проверялись инструменты и опять продолжалась настройка.
Наконец Шект улыбнулся Арбину и сказал:
— Скоро все кончится.
Масса аппаратуры нависла над спящим, как медлительное и прожорливое чудовище. Четыре длинных провода тянулись к рукам и ногам пациента, серая прокладка из чего-то, напоминающего резину, была аккуратно подложена под шею и зажимами крепко закреплена на плечах. Наконец два электрода были закреплены на висках.
Шект не сводил глаз с хронометра, его правая рука лежала на выключателе. Большой палец руки сдвинулся, ничего заметного не произошло. Прошли, казалось, часы, в действительности же, всего около трех минут, и палец двинулся вновь.
Помощник Шекта склонился над все еще спящим Шварцем и радостно произнес:
— Он жив.
Прошло еще несколько часов, в течение которых было произведено множество измерений. В комнате царила атмосфера почти дикого восторга. Была уже почти полночь, когда глаза добровольца открылись.
Шект отошел измученный, но счастливый.
— С ним все в порядке, — сказал он, коснувшись ладонью лба пациента.
— Несколько дней ему придется побыть здесь, — твердо проговорил он, повернувшись к Арбину.
В глазах Арбина немедленно появилось беспокойство.
— Но… но…
— Можете положиться на меня, он будет в безопасности. Кроме того, он может умереть, если вы заберете его сейчас. Что вам это даст?.. А если он умрет, вам придется объяснять Старейшим, откуда взялся труп.