Айзек Азимов. СОЛЛИ

[1] [2] [3] [4]

Айзек Азимов

СОЛЛИ

Солли двигалась со стороны озера, я окликнул ее и помахал ей рукой. Дело в том, что я всегда рад ее видеть. Я люблю их всех, но Солли — самая красивая, можете мне поверить.

Увидев меня, она двинулась быстрее, ничуть при этом не суетясь; она ускорила ход ровно настолько, чтобы показать, как рада меня видеть.

Я повернулся к человеку, стоящему рядом.

— Это — Солли, — сказал я.

Он улыбнулся и кивнул.

Человека привела сюда миссис Гестер. Она сказала: «Это мистер Гелхорн, Джейк. Вы помните, он писал, что хочет встретиться с вами». Но я, разумеется, ничего не помнил. У меня миллион дел на Ферме, и единственное, на что я не могу тратить время, — это почта. Для этого и была мне нужна миссис Гестер. Она живет по соседству и не надоедает мне с каждой глупостью, а самое главное, любит Солли и остальных, в отличие от многих других.

— Рад вас видеть, мистер Гелхорн, — сказал я.

— Раймонд Джордж Гелхорн, — сказал он и протянул мне руку. Он был довольно высок, на полголовы выше меня, впрочем, и шире тоже. На вид ему было вдвое меньше лет, чем мне, пожалуй, не более тридцати. У него были черные прилизанные волосы с пробором и аккуратно подстриженные тонкие усики. Скулы у него сильно выступали, и это было похоже на не очень тяжелый случай свинки. На телевидении его бы взяли на роли негодяев, поэтому я и предположил, что он не так уж плох.

— Джекоб Фолкас. Чем могу быть полезен? — сказал я.

— Если вы не возражаете, расскажите мне о Ферме, — попросил он.

Я услышал, что Солли остановилась рядом, и не глядя протянул руку. Она скользнула под нее, и ощущение твердой гладкой эмали крыла отозвалось теплом у меня в ладони.

— Приятная машина, — сказал Гелхорн.

Ну что ж, так тоже можно было сказать. Солли — автомобиль с откидным верхом, позитронным мотором Геннис-Кармтон и шасси марки Армад. У нее самые чистые и самые красивые линии, какие мне когда-либо доводилось видеть у этой модели. Вот уже пять лет, как она стала моей любимицей, и я сделал для нее все, что я только мог придумать. С тех пор как она здесь, за ее рулем не сидело ни одно человеческое существо.

Ни разу!

— Солли, — сказал я, нежно поглаживая ее. — Познакомься с мистером Гелхорном.

Ее мотор зашумел сильнее. В последнее время шум появился во всех моторах, причем смена бензина ничего не дала. На этот раз, однако, Солли быстро успокоилась.

— У вас все машины имеют имена? — спросил Гелхорн.

В его голосе звучало насмешливое изумление, а миссис Гестер не любит, когда говорят, будто посмеиваясь над Фермой. Она резко ответила: «Конечно. Ведь у каждой машины свое лицо, не так ли, Джейк? С закрытым верхом — мужчины, с открытым — женщины».

Гелхорн опять улыбался.

— И содержите вы их в разных гаражах, мадам?

Миссис Гестер негодующе закатила глаза.

— А теперь, мистер Фолкас, мне хотелось бы знать, нельзя ли нам поговорить наедине? — спросил Гелхорн.

— Тогда пойдемте по этой дороге. Там есть скамейка.

Мы направились туда. Миссис Гестер ушла. Солли неслышно двигалась за нами.

— Надеюсь, Солли не помешает вам? — спросил я.

— Нисколько. Она ведь не сможет пересказать нашу беседу?

Он засмеялся собственной шутке, поднял руку и провел ладонью по ветровому стеклу.

Солли резко увеличила скорость, и его рука отлетела назад.

— Она не привыкла к незнакомым, — объяснил я.

Мы сели на скамейку под большим дубом. Отсюда на той стороне маленького озера была видна гоночная дорожка. Было тепло, и машины гоняли вовсю, тридцать из них по крайней мере.

— Ну, мистер Гелхорн, так зачем вам нужна информация?

Но Гелхорн как раз озирался вокруг и вряд ли слышал вопрос. Наконец, повернувшись ко мне, промолвил:

— Это на самом деле поразительное место, мистер Фолкас!

— Вы можете называть меня Джейком, так мне как-то привычнее.

— Спасибо, Джейк. Сколько у вас здесь машин?

— Пятьдесят одна. Каждый год мы получаем одну или две новые. Однажды нам прислали сразу пять. И ни с одной за это время ничего не случилось. Они все в форме. Даже пятнадцатая модель Мэт-омот. Один из первых автоматов и первая машина у нас.

Милый, старый Мэтью! Он почти не покидает гараж сейчас, но ведь на то он и дедушка всех машин с позитронным мозгом. Это было еще в те дни, когда слепые, паралитики и члены правительства были единственными, кто владел автоматами. Но моим хозяином был Сэмсон Хэрридж, и у него было достаточно денег, чтобы купить автомат. Я в то время был его шофером.

Думая об этом, я чувствую себя стариком. Я-то ведь помню, что были времена, когда ни у одной машины не хватало мозгов, чтобы самой найти дорогу домой. Я управлял тогда мертвым грузом металла, которому нужна была рука человека. И каждый год эти машины убивали десятки тысяч людей.

Автоматика устранила все. Реакция позитронного мозга, конечно, быстрее человеческого, не говоря уж о том, что людям выгоднее не управлять машиной. Садишься, пробиваешь место назначения и предоставляешь везти себя куда надо.

Конечно, они раз в десять дороже обычных машин, и не многие могут позволить себе иметь их, но промышленность специализируется на выпуске автобусов-автоматов. Вы можете в любое время позвонить компании, и через минуту автобус будет у ваших дверей и довезет куда нужно. Приходится, правда, ездить с теми, кому с тобой по пути, но в этом ведь нет ничего плохого.

Сэмсон Хэрридж тем не менее приобрел собственный автомат, и я отправился поглядеть на него, как только он прибыл. Машина тогда еще не была для меня Мэтью, и я не знал, что ей предстоит в один прекрасный день стать главной на Ферме. Я знал только, что она оставит меня без работы, и ненавидел ее за это.

— Я больше не нужен вам, мистер Хэрридж? — спросил я.

— Не бойтесь, Джейк, — сказал он. — Уж не думаете ли вы, что я доверю свою жизнь этому новшеству? Вы остаетесь на своем месте.

— Но ведь она работает сама, мистер Хэрридж, — сказал я. — Говорят, что она чувствует дорогу, реагирует на препятствия, на людей, на другие машины, помнит нужные маршруты.

— Говорят… Нет! Вы все равно будете сидеть за баранкой. На всякий случай.

Забавно, как можно привязаться к машине. Скоро я уже звал ее Мэтью и тратил на нее все свободное время. Позитронный мозг работает лучше, если работает постоянно, а значит, бак надо держать полным, чтобы мотор действовал днем и ночью. Прошло немного времени, и я уже безошибочно определял, как чувствует себя Мэтью.

Хэрридж тоже по-своему любил его. Впрочем, больше любить ему было некого. Он пережил трех жен, пятерых детей и троих внуков. То, что после его смерти усадьбу превратили в Ферму для старых машин со мною во главе и Мэтью — первым ее обитателем, было естественным.

Это стало моей жизнью. Я так и не женился. Быть женатым и относиться к автоматам как следует — невозможно.

Вначале газеты над всем этим потешались, потом перестали. Есть вещи, с которыми не шутят. Может быть, вы не могли позволить себе купить автомат и, может быть, никогда не сможете, но, поверьте мне, к ним привязываешься. Они трудолюбивы, впечатлительны, и надо совсем не иметь сердца, чтобы плохо относиться к ним. Так вот и получается: если у человека есть автомат и его некому поручить, он поступает на Ферму.

Все это я объяснил Гелхорну.

— Пятьдесят одна машина, — сказал он. — Довольно большая сумма.

— Первоначальная стоимость была пятьдесят тысяч за одну, — ответил я. — Сейчас они стоят гораздо дороже: я кое-что сделал для них.

— Ферма, должно быть, требует уйму денег?

— Угадали. Прибыли она не приносит. Кроме того, налоги. Конечно, каждый прибывающий автомат чего-то стоит. Но расходы тем не менее растут.

— Вы потратили на это много лет жизни?

— Разумеется, мистер Гелхорн. Тридцать три года.

— И, по-моему, не много выиграли?

— Я? Да что вы, мистер Гелхорн! У меня есть Солли и пятьдесят других. Посмотрите на нее.

Я ухмылялся. Я ничего не мог с собой поделать. Солли была так ослепительна, что на нее было больно глядеть. Если ей случалось запылиться, она сразу же принималась за работу — на свет появлялся распылитель и разбрызгивал тергосоль по стеклу.

— Никогда не видел, чтобы автомат проделывал такое, — заметил Гелхорн.

— Еще бы, — сказал я. — Я специально установил это приспособление на наших машинах. Они всегда протирают стекло сами, и очень любят чистоту, и получают удовольствие от этой работы. У Солли я даже установил восковую трубку. Она полирует себя каждый вечер до тех пор, пока не начнет сверкать: можно бриться, глядясь в нее. Если бы наскрести денег, можно было бы установить такие штуки для всех девочек. Эти машины с открытым верхом очень тщеславны.

— Могу вам посоветовать, как наскрести эти деньги, если хотите.

— Это никогда не помешает. Но — как?

— Неужели вам не понятно, Джейк? Вы сказали, любая из этих машин стоит пятьдесят тысяч минимум. Бьюсь об заклад, большинство — даже больше шестидесяти.

— Ну и что?

— А вы не думали о продаже?

Я покачал головой.

— Я боюсь, вы меня не поняли, мистер Гелхорн. Продавать я их не могу. Они принадлежат не мне, а Ферме.

— Так ведь деньги пойдут на Ферму.

— Устав Фермы обеспечивает им постоянный уход. Машины нельзя продавать.

— А как насчет моторов?
[1] [2] [3] [4]



Добавить комментарий

  • Обязательные поля обозначены *.

If you have trouble reading the code, click on the code itself to generate a new random code.