Глава седьмая. Разрушение

Глава седьмая

Разрушение

13

Марлена круглыми глазами глядела на мать. Она старалась, чтобы радость не отразилась на ее лице, но душа ее пела. Наконец-то мать рассказал ей и об отце, и о комиссаре Питте. Наконец-то ее считают взрослой.

– А я бы проследила за движением Немезиды, невзирая на приказ комиссара Питта, – проговорила Марлена, – но вижу, что ты, мама, поступила иначе. Печать вины на твоем лице доказывает это.

– Вот уж не думала не гадала, что у меня на лбу печать вины, – сказала Инсигна.

– Своих чувств не скрыть никому, – отозвалась Марлена, – стоит только приглядеться повнимательнее – и все становится ясным.

Другие так не умеют. Это Марлена поняла не сразу – и с большим трудом, Люди не умеют смотреть и видеть, не умеют обращать внимание. Они словно не замечают лиц, тел, звуков и поз… и всяких там нервных жестов.

– Не надо тебе постоянно так вглядываться, Марлена, – сказала Инсигна, словно мысли их текли параллельно. Она обняла дочь за плечи, чтобы смягчить то, что хотела сказать. – Люди нервничают, когда ты пронизываешь их взглядом своих огромных глаз. Уважай их уединение.

– Да, мама, – ответила Марлена, без всякого усилия подмечая, что мать пытается как-то оградиться от нее. Она явно беспокоилась о себе самой, не понимая, что выдает себя каждым жестом. – Ну а как случилось, что, невзирая на чувство вины, ты ничего не сделала для Солнечной системы? – спросила Марлена.

– По целому ряду причин, Молли.

Какая Молли! – возмутилась про себя Марлена. – Я Марлена! Марлена! Марлена! Три слога, ударение на втором. Взрослая!

– Каких же? – угрюмо спросила она.

Неужели мать не может заметить, какое отчуждение охватывает ее всякий раз, когда она слышит свое детское имя? Ведь и лицо дергается, и в глазах зажигается огонек, и губы кривятся. Почему люди не видят? Почему не замечают?

– Во-первых, слова Януса Питта звучали весьма убедительно. Сколь бы неожиданными ни были его соображения, какими бы неприглядными они ни казались, но в конце концов приходится признать известную справедливость его аргументов.

– Но если так, мама, – он опасный человек… просто жуткий.

Оторвавшись от размышлений, Инсигна с любопытством взглянула на дочь.

– Почему ты так решила?

– Можно достаточно убедительно обосновать любую точку зрения. И если ты сумеешь быстро подыскать подходящие причины и безукоризненно их представить, можешь убедить кого угодно и в чем угодно, а это опасная вещь.

– Я согласна с тобой. Янус Питт действительно обладает такой способностью. Удивляет меня то, что ты сумела это понять.

Еще бы, – подумала Марлена, – ведь мне всего пятнадцать, и ты привыкла видеть во мне ребенка.

Но вслух сказала:

– Наблюдая за людьми, можно многому научиться.

– Да. Только помни, что я тебе говорила, следи за собой.

(Никогда!)

– Так, значит, мистеру Питту удалось тебя убедить?

– Он сумел доказать мне, что наше промедление не опасно.

– А тебе не хотелось все-таки выяснить, куда движется Немезида и чем это грозит? Тебе же следовало это сделать!

– Да, но это не так легко, как тебе кажется. Обсерватория вечно загружена. Приходится ждать своей очереди, чтобы воспользоваться инструментами. Хоть я и руковожу ею, но не распоряжаюсь бесконтрольно. К тому же, когда кто-то из нас берется за какое-то дело, все немедленно узнают об этом. Что и как делается, знают все, и почему – тоже всем известно, Так что у меня практически не было возможности получить подробный спектр Немезиды и Солнца, а потом воспользоваться компьютером обсерватории для необходимых вычислений так, чтобы об этом никто не знал. Полагаю, что у Питта в обсерватории есть люди, которые приглядывают за мною. И если бы я выказала норов, об этом ему непременно стало бы известно.

– Но что он может тебе сделать, а?

– Конечно, он меня не расстреляет за измену – ты, наверное, это имела в виду? – едва ли он возмечтал о чем-нибудь подобном, но во всяком случае может освободить от работы в обсерватории и отправить куда-нибудь на ферму. А мне бы не хотелось. К тому же вскоре после моего разговора с Питтом мы обнаружили рядом с Немезидой планету или крошечную звезду: мы до сих пор не знаем, к планетам или звездам ее отнести. Между ними всего четыре миллиона километров, и спутник этот не излучает в видимом диапазоне.

– Ты говоришь о Мегасе, мама?

– Да. Это старинное слово означает «большой». Для планеты Мегас очень массивен, он тяжелее Юпитера, самой большой планеты Солнечной системы, но для звезды слишком мал. Некоторые называют Мегас коричневым карликом. – Она умолкла и, прищурившись, посмотрела на дочь, словно вдруг засомневалась, что дочь способна разобраться в сути дела. – А ты знаешь, Молли, что такое коричневый карлик?

– Мама, меня зовут Марлена.

Инсигна слегка порозовела.

– Конечно. Прости, я частенько забываюсь. Понимаешь, привыкла. Просто была у меня когда-то любимая дочурка по имени Молли.

– Знаю. Когда мне снова исполнится шесть, можешь вновь звать меня Молли.

Инсигна рассмеялась:

– Итак, Марлена, знаешь ли ты, что такое коричневый карлик?

– Да, мама. Коричневый карлик – это крохотное, подобное звезде небесное тело, не обладающее необходимой массой, чтобы давление и температура внутри него стали достаточными для синтеза ядер водорода, при этом массы тела хватает для осуществления вторичных реакций, разогревающих его.

– Правильно. Неплохо. Мегас как раз находится на линии раздела. И не горячая планета, и не тусклый коричневый карлик. Он не испускает видимого света – только инфракрасный, и недостаточно интенсивно. Мегас не похож на известные нам небесные тела. Он оказался первой планетой за пределами Солнечной системы, которую мы обнаружили и могли изучить, поэтому обсерватория занялась подробнейшими исследованиями. И мне не дали бы приборного времени на изучение движения Немезиды, даже если бы я попросила, но, по правде сказать, я обо всем забыла. Мегас заинтересовал меня не менее, чем других.

– Ммм, – произнесла Марлена,

– В итоге мы решили, что Мегас просто внушительных размеров планета, обращающаяся вокруг Немезиды. Масса его в пять раз…

– Знаю, мама. В пять раз больше, чем у Юпитера, и составляет одну тридцатую массы самой Немезиды. Все это мне давным-давно рассказал компьютер.

– Конечно, дорогая. И Мегас пригоден к обитанию не более, чем Юпитер, скорее даже менее. Поначалу это нас разочаровало, хотя нельзя было надеяться, чтобы возле красного карлика нашлась пригодная для обитания планета. Приливные силы неминуемо заставили бы планету с морями обратиться к Немезиде одной стороной.

– Но разве не так дело обстоит с Мегасом? По-моему, одна сторона его всегда смотрит на Немезиду.

– Да, верно. Это значит, что у него есть теплая сторона и холодная. На теплой – достаточно тепло. Но она раскалилась бы докрасна, если бы не плотная атмосфера, – циркуляция ее несколько уравнивает температуру на всей планете. Поэтому – ну и потому что Мегас сам выделяет тепло – на обратной его стороне тоже не холодно. С точки зрения астронома, Мегас обладает уникальными особенностями. Потом мы обнаружили, что у Мегаса есть спутник – или планета, если считать его звездой – Эритро.

– Вокруг которой и обращается Ротор. Знаю, мама, но после открытия Мегаса и Эритро и всех тогдашних хлопот прошло одиннадцать лет. Неужели за все это время ты не сумела украдкой снять спектры Немезиды и Солнца? И кое-что просчитать?

– Ну…

– Я знаю, ты сделала это, – быстро сказала Марлена.

– Догадалась по выражению моего лица?

– По всему твоему виду,

– Марлена, жить рядом с тобой, наверное, скоро будет невозможно, Да, я сделала это.

– И?

– Немезида летит к Солнечной системе.

Помолчав, Марлена негромко спросила:

– Значит, произойдет столкновение?

– Нет, если верить моим расчетам. Я уверена, что ни с Солнцем, ни с Землей, ни с какой-нибудь большой планетой она не столкнется. Но, видишь ли, даже если этого не случится, Земля все равно может погибнуть.

14

Марлена видела, что разговор о гибели Земли неприятен матери, что Инсигна охотно прекратила бы его, если бы дочь не приставала с расспросами. Выражение ее лица, то, как она отодвинулась от Марлены, словно хотела уйти, как время от времени деликатно облизывала губы, словно старалась стереть с них привкус собственных слов – было для Марлены красноречивее любых слов.

Но девочка не хотела, чтобы мать замолчала, – всего нужного она еще не услышала.
[1] [2]