У меня все хорошо
У меня все хорошо
Для Р. Карцева
У меня все хорошо. Со мной все хорошо. Не знаю,
у кого как, у меня все хорошо. Все у меня замечательно,
не знаю, как у всех. Думаю, что плохо. Не может быть так
хорошо, как у меня. Плохо, как у всех, вполне может
быть. Но так хорошо, как у меня, — ни у кого. Исключе-
но. Ненормально хорошо. Чудовищно. Гипертрофиро-
ванно хорошо. Меня даже не интересует, как дела у окру-
жаюших. Какие у них могут быть дела? Развал! Нищета.
Борьба за кусок хлеба. Копейки, секунды, крошки. Воро-
бьиная жизнь. А я взлетел орлом. У меня внешность.
Я героически красив — все плюгавы. Я строен и силен,
как шпага, — все безобразны. И я рад, что у всех все очень
плохо, а у меня так все хорошо. У меня все хорошо, все
хорошо, все очень здорово. Ой, ай, не могу, как все хоро-
шо. Ибо все больны — я здоров. Все бедны — я богат.
Я богат, богат, богат. Все это мелочи. Я богат, богат. А все
бедны, бедны, нищи! Ой! Как все больны, бедны и несча-
стны. Ой-ой-ой! Ни у кого ничего нет. Ни у кого. У меня
кружка, у них ничего. У меня чашка — у них ничего.
У меня чайник, кипяток, заварка, хлеб, яблоко — у них
ничего, ничего у них нет. Ничего. У меня все-все-все.
Все у меня, у меня. Только у меня. У меня одеяло,
подушка, свет и вода, а у них — ничего. И я буду всегда
жив, здоров и ничего им не отдам, ничего. И эту булоч-
ку я съем сам и намажу повидлом, потому что я так
люблю, и у меня есть все! У меня есть одежда, есть
обувь, есть своя небольшая комната, и там есть радио
и музыка, а у них нет ничего. Та-ра-ра-ра, у них ничего;
ни еды, ни воды, ни радио. И пусть все так и живут,
именно так и именно все. Потому что я им ничего не от-
дам, потому что дай одному — и все налетят. А я нико-
му не дам, и никто не налетит. И никто не узнает, что
у меня есть кое-что из еды, немного есть денег, что-то из
одежды, что-то из музыки, кое-что из посуды. Короче,
есть все! Я страшно, крепко, безумно здоров, но это пер-
вая половина дела. А вторая половина дела — что все
страшно, жутко неизлечимо больны. И всем нельзя ни
кушать, ни спать, ни ходить, ни лежать, а мне можно.
Им запрещено ходить в парк, а мне разрешено и бегать
по дороге туда и сюда. Мне одному положено. Я один
бегаю без разрешения, а им всем нужно разрешение.
Они больны, бедны и завистливы. Я богат. Все пешком,
я бегом. Все смотрят вниз — я вверх. Свободно, вольно.
Я здоров, красив, удачлив. Удачлив, потому что
жизнь сложилась на редкость. Кто еще имеет то, что я?
Никто. Все плачут — я смеюсь. Все меня целуют — я ни-
кого. Я очень рад, что у меня так все хорошо. Я могу от-
крыть окно, когда хочу. А все остальные — нет. Правда,
сестричка? Я могу. Я могу сойти вниз, подняться на-
верх, я могу взять что-нибудь и купить, были бы деньги,
а все остальные — нет, нет. Поэтому я выздоровею,
я обязательно выздоровею, а все остальные — нет, нет.
Потому что им не для чего выздоравливать. А мне есть
для чего. Чтоб видеть, как они болеют, болеют, и муча-
ются, и мучаются. А я прекрасно, невыразимо счастли-
во одинок. И не делюсь своим здоровьем и счастьем.
Я лежу и принимаю лекарство, а у них ничего нет, они
не могут ни лежать, ни принимать. Я как только выздо-
ровлю, сразу сойду с койки, и буду бегать и упражнять-
ся на батуте и брусьях, и прыгать через коня, потому что
я дико, страшно здоров, а они больны, больны, больны,
и у меня все заживет, уже заживает, заживает, заживает,
вот я уже чувствую, как у меня появляется и второе лег-
кое, и вторая почка, и позвоночник срастается, и сердце
снова бьется ритмично, потому что я здоров, здоров,
чтоб сосредоточиться и понять, как я здоров, силен, ус-
троен, одобрен, принят, обласкан и богат. А все еле ды-
шат, и туда им и дорога. Доктор, я засыпаю.