Степанович. Виктор Вавич (Книга 2) (2)
[1] [2] [3] [4]Коля взглянул на Башкина.
- Нет, верное слово, казну... Я, может быть, тебе расскажу, как. А ты чего сегодня испугался? Латинского?
Башкин сидел совсем рядом и сделал заботливое, серьезное лицо и старался заглянуть Коле под спущенный козырек.
- Латинский я прямо как русский.
- Так чего же? Ну, значит, письменный ответ сегодня? Да? Письменный? Я угадал, конечно. По арифметике? Да? Я помню, я тоже так из-за арифметики сидел... все пять часов на морозе... в будочке в одной. До сих пор помню. Нет, в самом деле. В сто раз хуже, чем в классе. Верно?
Коля молчал и глядел в лужицу перед собой.
- Слушай, Коля, - Башкин просящим голосом заговорил, - слушай, тут же тоска, тут же вешаться только можно в такую погоду, предать праведника и повесить вот на этом мокром суку. Пойдем, знаешь, сейчас ко мне, и я тебе по арифметике все объясню. И потом будешь ко мне приходить. Я ведь знаю, папа платить не может теперь, ну, ты будешь говорить, что ко мне в гости. Я сам зайду и попрошу, чтоб тебя пускали ко мне в гости. Почему же? Как товарищи.
Коля глядел теперь на Башкина, вглядывался, но все молчал.
- Ну почему же?.. Если я очень прошу. А ты нацепи сейчас герб. В кармане, небось? - Башкин запустил руку в Колин карман и вытащил оттуда Колину руку с зажатым гербом.
- Давай, сейчас все устроим! - говорил весело Башкин. - Эх, что там! Раз и два, - он снял с Коли фуражку и очень ловко нашпилил на место герб. Ты со мной не бойся, со мной никто не посмеет. Скажу - воспитатель, и сам я не пустил тебя. Вот и все. Где ранец? Давай его сюда! Смело, чего там! Ранец давай мне. На углу купим газету, завернем ранец и айда ко мне, чай будем пить. А потом домой пойдем к тебе вместе, я скажу, что встретил и затащил к себе. Пусть меня ругают. Идем!
Башкин схватил ранец, дернул Колю за руку и, перегнувшись вперед, зашагал саженным раскидистым шагом. Коля чуть не бежал рядом.
- Пошли ходом! - кричал Башкин. - Побежали! - и он зашлепал громадными калошами по лужам аллеи, волок за руку Колю.
- Я тебя так выучу, - говорил Башкин на улице, - что ты, брат, знаешь! Первым учеником будешь. Не то что казну, а козликом, прямо козликом будешь в гимназию бегать. Прямо, чтоб время провести. Как в гости. Честное тебе слово даю! Хочешь?
- Хочу, - сказал Коля. - Только зачем вам...
- А брось! Зачем, зачем! Что, я не могу тебя любить? А? - и Башкин шире замахал ногами. - Что, я не имею права любить?
Я желаю любить, и к черту все. Все делают пакости и все имеют право! Пра-во! Любить! Башкин вдруг умерил шаг.
- Ты на товарищей доносил? А? Хоть раз? - наклонился он к Коле. - Ну, хоть немножечко? Не прямо, а боком как-нибудь?
Коля поглядел в лицо Башкину и потом задумался, глядя под ноги.
Башкин совсем остановился среди тротуара, и Коля чувствовал, как он глядел сверху на Колино темя.
Коля покачал головой.
- Нет? - крикнул Башкин, присев.
- Нет.
- Ну хорошо, - снова зашагал Башкин, - а если б ты увидел, что товарищ крадет книги у твоего друга, ну прямо вор, а он сильней всех, и вы все ничего с ним не можете сделать. А другу твоему дома попадет. Думают, что он продает книги и конфеты покупает. И его бьют дома за это, избивают. Так вот как же? Ты покрывать вора будешь?
- Тогда уж всем классом, - сказал Коля.
- Все-таки донесете? - крикнул Башкин и сразу стал, топнув.
- Скажем, - ответил в пол Коля.
- Ну хорошо. А если так - я бы тебе сказал: Коля, я тебе скажу тайну, не выдай меня. Тебе можно сказать, не выдашь? Ну вот, говоришь - не выдашь, хорошо. А я тебе говорю: я твою маму этой ночью приду и зарежу! Ну? Ах, стой, мы прошли.
[1] [2] [3] [4]