Глава 1 (1)

Глава 1

НОУМ, АЛЯСКА.

КОНЕЦ 1948 ГОДА.

Весь воздушный парк авиалинии "Северный полярный круг" состоял из трех грузовых машин, списанных из Военно-воздушных сил и приобретенных Стречем Томпсоном в кредит.

Стреч служил на Аляске во время войны. Он прослыл там неглупым малым с богатейшим воображением, в особенности когда речь шла о том, чтобы увильнуть от честного труда. Зимой ночи на Аляске длинные, и у Стреча Томпсона было много досуга для размышлений. Его размышления вращались главным образом вокруг того, как бы использовать нетронутые богатства Аляски и избежать честного труда. Чем длиннее становились ночи, тем упорнее Стреч напрягал свой мозг. И однажды ночью его осенило: крабы!

Вдоль всего берега тянулись девственные залежи гигантских северо-атлантических крабов, достигавших шестнадцати дюймов в поперечнике. Не может быть, чтобы при некоторой инициативе нельзя было приучить американскую публику к этим крабам. Они прямо пальчики оближут! Ему потребуется не больше года, и его крабы станут в Америке таким же деликатессом, как омары, черепахи и мидии. Он мог бы упаковывать этих гигантских ракообразных в лед и доставлять их в Штаты самолетом. Перекупщики с руками оторвут. Не успеешь оглянуться, как он разбогатеет. Вся страна будет знать Стреча Томпсона, короля крабов.

Получилось все не совсем так, как предусмотрел Стреч. Оказалось, что человечество еще не доросло до его Королевских крабов. Всегда получалось так, что самолет, бензин, зарплата летчика обходились ему дороже, чем выручал он за своих крабов. Однако Стреч был не из тех, кто сразу сдается. Хитроумной бухгалтерией и своим бойким языком ему удавалось отбиваться от кредиторов и, хорошо ли, плохо ли, он продолжал ходить в директорах авиакомпании. Пусть у него и не было ничего, кроме проволоки, слюны да жевательной резинки, но он все-таки ухитрялся держать на лету свои три машины. Когда казалось, что никакой надежды больше не осталось, его всегда выручал какой-нибудь выгодный груз.

Единственное, в чем Стречу везло, так это с главным - частенько единственным - летчиком, Фостером Джи Мэк Улльямсом, известным под кличкой "Текс" и родом, конечно, из Техаса.

Фостер Джи служил в ВВС еще в войну и был, как выражался Стреч, "самым чертовским старшим пилотом, когда-либо служившим в этих чертовских авиакомпаниях". Ловкость Фостера Джи Мэк Уилльямса была до того велика, что никто в Ноуме не решился бы поставить против него и цента, если бы он взялся, скажем, посадить свой Си-47 на самом краю айсберга в лютую пургу и будучи вдребезги пьяным. Собственно, Стреч не раз даже пытался организовать такое пари, достаточно крупных размеров, чтобы игра хоть стоила свеч, но каждый раз что-нибудь мешало: то стихала пурга, а то Фостер никак не пьянел...

Мэк Уилльямс был истым бродягой. И он любил летать. Не просто летать по скучной трассе с заранее расписанным маршрутом и на первоклассной машине. Скучно. Вот рискованные полярные полеты - это другое дело.

В один прекрасный день Мэк Уилльямс зашел в будку, стоявшую в самом конце взлетной дорожки и служившую одновременно конторой, диспетчерской и жильем для Стреча Томпсона.

- Ну его к черту, Стреч! - буркнул он. - Мороз сегодня такой, прямо кишки коченеют.

Стреч состроил невинное лицо пресловутой кошки, только что проглотившей канарейку.

- Фостер, - сказал он, - а как ты смотришь на то, чтобы податься в более теплые края? Полный расчет, это само собой.

- Тебе все до шуток, а меня от них прямо тошнит.

- Я не шучу, Текс. Ты в жизни не отгадаешь...

- А что такое?

- Угадай.

Фостер пожал плечами:

- Ты продал свою лавочку.

- Точно.

Фостер Джи Мэк Уилльямс свистнул.

-Где ж ты дурака такого нашел?

- Мне их анекдотные данные ни к чему. Я проверил их чек, и он оказался настоящим. Вот и все, что мне нужно, как сказала девка в кабачке.

- Да неужели! Но это же чудно, Стреч. Эта твоя лавочка мне уже так или иначе начала надоедать. А сколько мне, по твоему, причитается?

Вместе с премиальными что-то около четырех тысяч.

Фостер Джи Мэк Уилльямс свистнул.

- Ого, вот мне теперь будет лафа! Назюзюкаюсь так, что до самой Южной Америки хватит. Потому что я беру курс именно туда, Стреч. Подхалтурю там немножко. Я слышал, они там платят шальные деньги за переправку динамита через Анды.

- Да, но тут есть одна загвоздка..., - сказал Стреч.

- Я так и думал.

- Дело в том, что мы должны доставить наши три машины новым хозяевам. Двух парней я уже нашел, а вот для третьей машины - никак никого не найду.

- Ты хочешь сказать этим, что кроме меня нету дурака, который согласился бы летать на этом твоем примусе номер три? Что ж, пускай так. Куда надо доставить?

- В Израиль.

- Куда?

- В Израиль.

- В жизни не слышал.

- Я как раз сам искал на карте, когда ты вошел. Стреч Томпсон и Фостер Джи Мэк-Уилльямс облазили карту обоих полушарий вдоль и поперек. Они искали добрых полчаса. Все тщетно. Наконец Текс выпрямился.

- Ты знаешь что, Стреч. Кажись, кто-то подшутил над тобой.

Они съездили в Ноум, обошли все кабаки, все расспрашивая, где бы мог находиться этот Израиль. Один или двое что-то слышали о нем, но точно ничего сказать не могли. Стреча уже стал было прошибать пот несмотря на мороз, когда кто-то посоветовал им разбудить хозяина книжной лавки.

- Да ведь это же Палестина, - сердито заорал хозяин. - И ради этого вы врываетесь ко мне среди ночи! Поискав еще немного на карте, они наконец нашли. Фостер в сомнении покачал головой:

- Чорт возьми, Стреч, - проворчал он, - да ведь эта страна свободно вместится на айсберге средних размеров. Если не держать ухо востро, запросто пролетишь мимо.

Три недели спустя Фостер Джи Мэк-Уилльямс посадил машину номер три авиакомпании "Северный полярный круг" на аэродроме в Лидде. Стреч Томпсон вылетел за неделю до этого и встретил его в аэропорту.

Фостера провели в контору, на двери которой была прибита табличка, гласившая: ПАЛЕСТИНСКАЯ ЦЕНТРАЛЬНАЯ АВИАКОМПАНИЯ, С. С. ТОМПСОН, ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ДИРЕКТОР.

Фостер Джи Мэк-Уилльямс сразу почувствовал, что дело нечисто.

- Как слетал, старик? До чего же я рад видеть твою рожу!

- Чудненько слетал. Теперь гони валюту, старик, и я быстренько смотаюсь в Париж. У меня наклевывается выгоднейшее дельце, через месяц мне нужно явиться в Рио.

- Конечно, конечно, - ответил Стреч. - У меня уже и чек для тебя выписан. Вот он у меня здесь в сейфе. Фостер Мэк-Уилльямс таращил глаза на чек.

- Ого, четыре тысячи пятьсот монет и никаких нолей, - вслух прочитал он.

- Последние пять бумажек я подбросил, чтобы доказать тебе, что Стреч Томпсон не жмот.

- О, ты парень-гвоздь, я это всегда говорил.

- Между нами, Текс, это в высшей степени занятное место.

- Тут все - сплошь евреи. Я уже неделю тут и никак не привыкну.
[1] [2] [3] [4]