Глава 19

Глава 19

Колдуэлл, адъютант Сатерлэнда, вошел в кабинет майора Аллана Алистэра, начальника контрразведки на Кипре. Алистэр, мужчина лет сорока, тихого и застенчивого вида, взял папку со стола и пошел вслед за Колдуэллем вниз по коридору в кабинет Сатерлэнда.

Генерал пригласил Колдуэлла и Алистэра сесть и кивнул в сторону начальника контрразведки в знак того, что тот может начать. Алистэр почесал кончик носа и посмотрел в бумаги.

- В детской зоне караолосского лагеря происходит какая-то странная возня, - начал он полушепотом. - Нам кажется, что готовится не то бунт, не то побег.

Сатерлэнд нетерпеливо забарабанил пальцами по столу. Этот Алистэр всегда раздражал его своим шепотом и таинственностью. Когда он наконец перестанет рыться в бумагах?

- Дорогой майор Алистэр, - сказал Сатерлэнд, когда тот кончил, - вот вы мне прочитали здесь кучу бумаг, а суть всей этой истории сводится к тому, что евреи затевают якобы какой-то грязный заговор.

За последние две недели вы заслали в детскую зону трех осведомителей и пять - в остальные зоны. И что же? Все эти ваши высококвалифицированные шпионы были вмиг разоблачены и им в тот же день пришлось убраться. Вот вы мне прочли две страницы перехваченных радиограмм, которые вы не можете расшифровать и которые, по-вашему, были переданы радиостанцией, которую вы не можете обнаружить.

Алистэр и Колдуэлл обменялись быстрым взглядом, словно хотели сказать друг другу: - старик опять становится невозможным.

- Извините, генерал, - сказал Алистэр, наклоняясь вперед. - В нашем деле многое неизбежно основывается только на догадках. Однако мы уже докладывали о ряде бесспорных фактов, но мер никаких принято не было. Мы знаем положительно, что Караолос прямо кишит палестинскими пальмахниками, и что они проводят с беженцами военные занятия на детской площадке. Нам также положительно известно, что палестинцы высаживают своих людей на Кипр неподалеку от развалин Саламиды. У нас все основания подозревать, что этот грек, Мандрия, сотрудничает с ними.

- Бросьте! Все это я знаю, - сказал Сатерлэнд. - Вы забываете одно: если беженцы давно уже не превратились в дикую ораву, то только благодаря этим палестинцам. Они заведуют школами, больницами, кухнями и вообще всем в лагере. Более того, они заботятся также о дисциплине и предотвращают побеги уже одним тем, что не каждому дают входить и выходить. Уберите этих палестинцев, и мы жизни не будем рады.

- Тогда нужно завербовать и среди них несколько стукачей, - сказал Колдуэлл, - чтобы знать, по крайней мере, что у них на уме.

- Среди них стукачей не завербуешь, - сказал Алистэр. - Они горой стоят друг за друга. Каждый раз, когда мы вот-вот, кажется, завербовали кого-нибудь, он такие городит нам небылицы, что уши вянут.

- В таком случае необходимо покрепче закрутить гайки, - зло бросил Колдуэлл, - чтобы знали, где раки зимуют.

- Фредди, вы говорите чушь, - сказал Сатерлэнд с укоризной и закурил трубку. - Этих людей ничем не запугаешь. Они прошли через огонь и воду, и медные трубы. Вы помните Берген-Бельзен, Фредди? По-вашему, мы можем потягаться с Берген-Бельзеном?

Майор Алистэр уже начинал жалеть, что взял с собой Колдуэлла: все-таки он ужасный тупица.

- Генерал, - быстро вмешался Алистэр, - все мы здесь солдаты. Но я поступил бы нечестно, если бы докладывал вам, что в Караолосе тишь и благодать, и что нам ничего не остается, как сидеть и ждать.

Сатерлэнд встал, сложил руки за спиной и начал ходить по комнате. Подымив немного, он взял трубку в руки и забарабанил мундштуком по зубам.

- Моя задача здесь на Кипре заключается в том, чтобы в этих лагерях было спокойно, пока наше правительство не решит, как ему быть с палестинским мандатом. Мы поэтому не можем, позволить себе ничего такого, что могло бы быть использовано против нас враждебной пропагандой.

Фред Колдуэлл злился. Он никак не мог понять, как это Сатерлэнд мог спокойно сидеть и позволять этим евреям делать все, что им вздумается. Это было выше его понимания.

Майор Алистэр, правда, понимал, но не одобрял. Он был сторонником крутых мер, способных пресечь еврейские планы в Караолосе. Однако в его власти было только докладывать. Принимать решения мог один только Сатерлэнд. Сатерлэнд же вел себя, по его мнению, непростительно мягко.

- Еще что-нибудь? - спросил генерал.

- Да, еще вот что, сэр. - Алистэр порылся в бумагах. - Мне хотелось бы знать, познакомились ли вы с моим рапортом об этой американке, Кэтрин Фремонт, и о Марке Паркере, американском журналисте?

- А что такое?

- Видите ли, сэр, мы не знаем точно, является ли она его любовницей, но ее поступление на работу в лагерь совпадает по времени с его прибытием на Кипр. По опыту прошлого мы знаем, что этот Паркер нас недолюбливает.

- Ерунда! Он первоклассный журналист. В Нюрнберге он писал великолепно. Мы допустили тогда ошибку в Голландии, и она нам недешево обошлась. Паркер разоблачил ее. Это его профессия.

- Вправе ли мы полагать, что поступление миссис Фремонт в лагерь на работу может быть как-то связано с намерением Паркера написать репортаж о лагере?

- Майор Алистэр, я надеюсь, что если вас когда-нибудь обвинят в убийстве, то присяжные не приговорят вас на основании таких доказательств, какие вы привели мне.

У Алистэра появились на лице красные пятна.

- Кэтрин Фремонт - одна из лучших педиатрических медсестер на Ближнем Востоке. Греческое правительство пригласило ее заведывать детским домом в Салониках, и она справилась с этой задачей как нельзя лучше. Обо всем этом говорится в вашем докладе. Она и Марк Паркер - друзья детства. Об этом тоже можно прочитать в вашем рапорте. Там же говорится, что еврейские организации помощи обратились к ней с просьбой наладить работу среди детей в Караолосе. Скажите, пожалуйста, майор Алистэр... вы-то хоть сами читаете свои докладные записки?

- Но... сэр...

- Я еще не кончил. Допустим, что худшие ваши подозрения оправданы. Допустим, что миссис Фремонт действительно собирает информацию для Марка Паркера, что Марк Паркер в самом деле собирается написать серию статей о Караолосе. Господа, мы живем сейчас в конце 1946-го года; война кончилась еще полтора года тому назад. Народы устали, им надоели эти истории о беженцах; никакою впечатления эти истории уже не производят. А если мы возьмем и выпроводим из Кипра американскую медсестру и американского журналиста, это таки произведет впечатление и немалое. Господа, заседание кончено.

Алистэр быстро собрал свои бумаги. Фрэд Колдуэлл, сидевший все время молча и кипевший от злости, вскочил.

- А я говорю, нужно повесить пару жидов, чтоб они поняли, кто здесь хозяин.

- Фрэдди!

Колдуэлл обернулся.

- Если вам так хочется, я могу устроить вам перевод в Палестину. Там жиды вооружены и не сидят за колючей проволокой. Таких, как вы, они запросто поедают за завтраком.

Колдуэлл и Алистэр быстро пошли по коридору. Фрэдди что-то зло бормотал себе под нос.

- Войдите на минутку ко мне, - сказал Алистэр. Фрэдди бросился в кресло и вскинул руки вверх. Алистэр схватил со стола нож из слоновой кости, ударил им по ладони и зашагал по комнате.

- По мне, - сказал Колдуэлл, - я бы дал старику титул и отправил бы его на пенсию.

Алистэр вернулся к столу и в нерешительности стал кусать губы.

- Фрэдди, я все время думаю об этом деле. Сатерлэнд становится прямо-таки невозможным. Я напишу лично генералу Тевор-Брауну.

Колдуэлл поднял брови.

- Это рискованное дело, старик.

- Но мы должны что-то сделать, прежде чем этот подлый остров навлечет на нас беду! Вы - адъютант Сатерлэнда. Если вы меня поддержите, я ручаюсь, что никакого риска не будет.

Колдуэлл был зол на Сатерлэнда. Алистэр, к тому же, приходился родственником Тевор-Брауну. Он согласился.

- Не забудьте добавить в письме к Тевор-Брауну пару слов обо мне.

В дверь постучали. Вошел младший сержант с новой стопкой бумаг. Он протянул их Алистэру и вышел из кабинета. Алистэр полистал бумаги и вздохнул.

- Как будто у меня мало своих забот! На острове орудует шайка воров. Они до того хитры, что мы даже не знаем, что именно они воруют.

Несколько дней спустя генерал Тевор-Браун получил срочный и секретный доклад майора Алистэра. Его первым побуждением было вызвать Колдуэлла и Алистэра в Лондон и хорошенько отчитать их за проявленную недисциплинированность. Затем он подумал, что Алистэр не стал бы писать такой доклад, если бы у него не было веских причин для тревоги. С другой стороны, если последовать совету Алистэра и полететь в Караолос, чтобы пресечь планы евреев, то действовать надо быстро, так как, хотя он этого и не знал, но Ари Бен Канаан уже назначил точный день и час побега детей.

Наконец англичане смогли рапортовать, что новые бараки у Ларнаки готовы и что на днях начнется массовое переселение беженцев из переполненных зон в Караолосе. Переселение произойдет на грузовиках. Предполагалось переселять от трех до пятисот человек в день, так что вся операция займет дней десять. Ари избрал для побега шестой день.

Никаких подкопов, никаких гробов, никаких мусорных свалок. Ари собирался просто подогнать свои английские машины к зоне и погрузить в них детей.
[1] [2]