(Вендровский Давид Ефимович). Наша улица (сборник) (9)

Нелли, видно, наскучило стоять на месте и прислушиваться к разговору, который ее нисколько не занимал.

Не долго думая она зашагала дальше на своих коротких ножках, как бы говоря: "Оставайтесь на месте, если вам Не надоело нести вздор! А меня вывели проветриться, и я пойду гулять".

Мальчику, однако, не хотелось уходить.

- Стой, Нелли, - сказал он. - Посмотри, что у меня есть...

Засунув руку в глубокий карман своих холщовых штанов, он достал кусок сахару и дал лошадке.

Нелли влажными губами слизнула с его ладони сахар и, нагнув голову, слегка толкнула мальчика в плечо, то ли благодаря его за угощение, то ли прося еще.

Мальчик потрепал ее по шее.

- Это очень трудно научиться читать и писать? - повернулся он ко мне.

- Ни капельки не трудно. Дай мне только покататься на пони, и я тебя научу читать и писать. Да это раз плюнуть.

Глаза мальчика засияли.

- В самом деле? И цифры тоже научишь писать?

Хорошо, дам тебе покататься.

Но тут же спохватился:

- На Нелли не могу. На другой лошади, если хочешь.

- Нет. На Нелли.

- Я тебе говорю - нельзя! Нелли никого, кроме паненки, никогда на себе не носила. Она сразу почувствует чужого, сбросит тебя.

- Ну да, сбросит! Не вижу я, что ли, какая она смирная!

- А я говорю, норовистая? Конечно, смирная. Но нельзя. Закапризничает. Ни один мальчик еще никогда не сидел на ее спине, понял?

Нельзя сказать, что я понял, но уступить пришлось.

- Ладно, пусть на другой лошади. А как тебя звать?

- Васька. Васька Лопух. Я под конюхом Антоном.

Подконюший, - с важностью представился он. - А тебя как зовут?

Так и договорились: я буду учить Ваську читать и писать, а он меня ездить верхом.

5

Васька не знал даже азбуки, но зато он знал много такого, что мне казалось важнее умения читать и писать.

Познания Васьки в одном только лошадином деле превышали все, чему я научился у всех своих учителей и наставников, вместе взятых.

Васька улучил момент, когда Антона, старшего конюха, не было в конюшне, и представил мне одну за другой всех благородных лошадей бранчицкого барина: Демона, верховую лошадь пана, чистокровного молодого цараба на тонких жилистых ногах, с длинной гордой шеей, изогнутой как гриф какого-то редкого музыкального инструмента; Леди, верховую лошадь пани, коричневато-рыжую "англичанку" с поджарым животом, как у гончей, с сухими ногами, забинтованными желтыми бинтами, с длинной и вытянутой мордой - как лицо девушки-вековухи, и с культяпкой вместо хвоста; трех "орловцев", серых, в черных яблоках, с могучими шеями, с густыми гривами и длинными хвостами - настоящая удалая русская тройка. Но особенно Васька гордился аргамаком панича Стасика с кличкой "Вихрь", который, кроме Антона и панича - он кавалерист, - не подпустит к себе никого, даже самого губернатора Все это были лошади высокого происхождения, "чистых кровей", как говорил Васька. Он называл по именам их предков и высокую цену, которую заплатили за каждую из них.
[1] [2] [3] [4]