2 (8)
[1] [2] [3] [4]Владилен покачал головой:
– Может быть, может быть…
Лариса тронула меня за руку и сказала:
– Стасик, я и не знаю, что теперь с домом станет, с вещами. Нам ведь уезжать надо.
– Да, действительно, – оживился Владилен. – Прямо ума не приложим, что нам с этим барахлишком делать…
– Это точно, – согласился я. – Твой тесть по части наследства совсем не постарался.
– Не в этом дело! – прижал руку к сердцу Владилен. – Выкидывать как-то совестно, а везти в квартиру просто нелепо.
– Ты не хочешь взять папины книги? – тихо спросила меня Лара. – Их немного, но ему было бы приятно, что книги остались у тебя…
– Спасибо, Лариска. Если хочешь, я поговорю с Надей Воронцовой, может быть, лучше отдать книги в школу? Это Кольянычу было бы еще приятней…
– Да – да, конечно! – обрадовалась Лариса. – Будет на душе спокойнее, что ребята пользуются… И сразу же снова озаботилась:
– Хочу пойти к Дусе спросить: не возьмут ли они Барса? Куда он нам в городе?
– Не надо, Лара, не беспокойся. Я заберу Барса. У меня к тебе просьба.
Лара подалась вся ко мне:
– Что угодно!
– Я бы хотел, чтобы ты мне отдала завещание Колумба.
Она всплеснула руками:
– Конечно, о чем ты говоришь! Нам это все равно девать некуда.
– Спасибо, Лара, я беру его на время. Когда-нибудь я его верну.
– Да зачем? Возьми его совсем! Для чего возвращать? Нам оно не нужно..
– Да, наверное, – сказал я, помолчал и добавил! – Через несколько лет подрастут твои ребята, и я верну им завещание Колумба. Я мечтаю, надеюсь, я верю, что оно им еще очень понадобится…
– Вы и пришли снова, будто вернулись из моих детских снов и мечтаний, – сказала Надя, и смотрела она в сторону, на сбегающую под гору дорогу, будто ждала, что кто-то очень нужный появится в конце бетонной полосы.
– Я мало похож на сказочного принца, – усмехнулся я.
– У всех людей свои сказки, – покачала она головой. – И принцы свои… Я знала, что вы когда-нибудь вернетесь…
– Я вернулся по очень печальному поводу, – напомнил я.
– Нет, Николай Иванович был болен и стар, и все равно – через год или через три – вы приехали бы прощаться с ним, а сейчас он умер в бою с этой нежитью, нелюдьми, приславшими телеграмму с того света. И вы вернулись из моей детской любви к вам, чтобы добить за него эту нечисть. Спасибо.
Я положил ей руку на плечо, повернул к себе:
– Это звучит, как окончание сказки. Мы прощаемся навсегда?
Она посмотрела мне прямо в глаза, твердо сказала.
– Нет. Надеюсь, верю, мечтаю…
Мчалась с рокотом и шелестом по шоссе машина. Барс, еще не поверивший до конца, что едет со мной, дышал сзади еле слышно. Лес, обступивший дорогу, в сумерках был совершенно черный, и белые столбы света от фар будто высверливали в этой густой темноте туннель, по которому со свистом летела наша блестящая жестяная коробочка.
С ревом гнал я рыжую машину по серому асфальтовому пространству, неслышно летел во времени и про себя повторял непрерывно, чтобы не уснуть:
[1] [2] [3] [4]