ГЛАВА 3. ХОУМ-КАММИНГ
[1] [2] [3] [4]Э, черт с ней! Ничего сейчас не изменить. Разве что подумать тщательно: как бы убить ее поаккуратней?
Марина стала на пороге кухни, равнодушно понаблюдала за напрасными моими поисками чайной заварки, потом сказала невыразительно:
– Я тебя ненавижу. Ты испортил мне жизнь.
– Давай разведемся, – быстро, но без всякой надежды предложил я. – По-хорошему.
– А-а, ну конечно! Знаю, о чем ты мечтаешь! Использовал меня, пока молодая была, загубил мою красоту, а теперь хочешь отделаться!
Господи, какая пошлая женщина. Какая бесконечная кретинка.
– Я тебе такое устрою, что ты меня всю жизнь будешь вспоминать, – вяло пообещала она, и я знал, что за этим равнодушием стоит убогое упорство бульдога. Она, в случае чего, напишет во все инстанции тысячу заявлений. Доконает меня. Бульдожка всегда волка придушит.
– Ненавижу тебя, – тупо повторила она.
– И зря, – заметил я. – Наш с тобой друг иерей Александр говорит, что когда человек в ненависти, им владеет сатана.
– Ты сам и есть сатана, – сообщила она уверенно. – Ты черт из преисподней. Бесстыжий…
– Может быть. Сатана, черт, дьявол, демон, бес, лукавый. Бес Стыжий. Только отвяжись ты от меня, Христа ради!
Она мне так действует на нервы, что даже спать расхотелось.
– Слушай, а зачем Майка приходила?
Марина зло поджала губы:
– Моя падчерица не считает нужным передо мной отчитываться!
Я горестно вздохнул:
– Ты вслушайся в то, что несешь! Твоя падчерица тебя на год старше! Ты и видела-то ее два раза в жизни.
– Это не имеет значения! Если женщина надумала выходить замуж, могла бы посоветоваться! Если не с родителями, то хотя бы с более опытными людьми…
– Кто выходит замуж? Майка? – ошарашенно переспросил я. Пулей промелькнул в голове рапорт сторожевого в подъезде: «…иностранная машина… номер не наш…» Фирмач? Дипломат? Демократ? Нейтрал? Капиталист?
Оглушило. Вот эта вещь может прикончить мои делишки. Порадовала доченька папаньку.
Жены нечестивцев несмысленны, и дети их злы, проклят род их…
***
Это ты про меня, Соломон?
***
Что-то безостановочно бубнила Марина, но я никак не мог вслушаться в слова, уловить смысл, связать в одно целое всю ее белиберду. Как в плохо озвученной кинокартине сыпались из ее рта какие-то незнакомые звуки, отдаленно напоминавшие мне чей-то пронзительный голос.
– Ничего не объяснила… Выходит замуж… Иностранец… Срок – месяц… Он из ФРГ… Не помню города… Кажется, из Топника… Из Топника. Из Топника… Такого города нет. Или есть? Из Топника. Из Топника. Ис топника. Истопника. ИСТОПНИКА. Срок… пронзительный… месяц… голос… из Топника… Ис-топника. Это она родила Истопника. Истопник вселился в Марину.
Я был у штукатура, а он был в Марине. Подманила его своей тепловой аллергией. В ней гнездо. Внутри. Плохо дело.
[1] [2] [3] [4]