ГЛАВА 13. «ОТОЖДЕСТВЛЕНИЕ» (2)

Тишина и пустота, липкий мрак опутывали меня так плотно, так долго, что в смятенном уме вдруг мелькнула сладкая мысль: а вдруг я сплю? Напился в кабаке и заснул. Магнусту надоело ждать, и он ушел. А может, он и не приходил? Все привиделось, морок голову затемнил. Распад измученной больной психики. Открою глаза – нет никого предо мной. Один я. Осторожно, как из засады, стал поднимать пудовые веки, под которыми насыпан был кремнистый песок. Взглянул исподтишка, и рухнули веки, закрылись люки. Сидел Магнуст.

Смотрел на меня, проклятый. И спрашивал медленно:

– Вы помните, что такое «отождествление с приказом»?…

…отождествление с приказом… отождествление с приказом… отождествление с приказом…

…что– то со звоном щелкнуло в голове, будто стрелку путсную перекинули, помчались гончие нейроны памяти в какой-то соседний штрек, близкий к забою Нанноса, но этот штрек лежал гораздо выше, гораздо ближе к нам с Магнустом.

Эти слова я помнил – читал или слышал не очень давно, в документе.

Отождествление с приказом. Я их помнил. И покачал головой. – Не вспоминаете?

– настырно персспрашинал Магнуст. – Тогда я нам напомню контекст: «Мы нашли, что обвиняемый действовал, всецело, полностью отождествляясь с полученными им приказами, побуждаемый ревностным стремлением достичь преступной цели»…

– У-у-уох-ху! – по-волчьи, не в силах сдержаться завыл я от острой боли, затопившей меня, от физической муки охватившего сердце ужаса. Лопнула пленка забвения, и действительность обрушилась на меня раскаленным топором.

…отождествление с приказом…каждый родившийся – первороден, и жизнь его священна, неповторима и неприкосновенна… Город Фрайбург, процесс над палачами Освенцима…показания Дов Бера… свидетель от Израиля… еврейский коммандос…Бюро доктора Симона Визенталя…

***

– Вы вспомнили? – выворачивал меня наизнанку, беззвучно орал Магнуст, давил и душил безнадежно. Боже мой, кто не тонул в водовороте, тому не понять бессилия людского перед властью стихии! И был мне так страшен Магнуст, перемешавший в своем еврейском котле время и разверзший передо мною прошлое, что я против своей воли бессильно и безнадежно повторял вместе с ним:

«…ОПРЕДЕЛЕНИЕ МЕРЫ НАКАЗАНИЯ ЗА ТАКИЕ УЖАСАЮЩИЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ НЕ ЗАВИСИТ ОТ ТОГО, КАКИМ ОБРАЗОМ ЗАРОДИЛОСЬ ЭТО ОТОЖДЕСТВЛЕНИЕ…»

– Вы вспомнили? – Да, – покорно кивнул я. – Это приговор по делу Адольфа Эйхмат…

Дов Бер, один из пятерки еврейских коммандос, выкравших из Аргентины Эйхмана, зачитывал этот приговор на суде во Фрайбурге.

Бюро доктора Визенталя в Вене, Центр еврейской документации. Магнуст – визенталевская собака – приехал сюда за мной. За полковником МГБ в запасе Павлом Егоровичем Хваткиным. Они приравняли меня к оберштурмбанфюрсру СС Адольфу Эйхману. Кто? Кто – давным-давно – называл меня Эйхманом? Кто?

Когда? Бессильное погружение во тьму, всевластие водоворота времени. – Отвечайте, почему вы выбрали именно Элиэйзера Нанноса?

– Это предложил Лютостанский. Он слышал о нем в детстве. В Вильно…
[1] [2]