Евгения Курбатова
Евгения Курбатова
Он сидел на краешке стула, испуганный, наглый и злой. И мне было ясно, что он плохо осознает масштаб случившегося. Я спросила:
– Скажи, Юронис, вы зачем взяли нож с собой, когда уже убили Попова?
Он подумал, помялся, потом сказал:
– Не знаю… Так…
– Что значит «не знаю»? Ты можешь не знать, почему я взяла сюда свою сумку. А зачем вы взяли нож, ты наверняка знаешь.
Юронис пожал плечами, тряхнул длинной челкой:
– Не знаю. Все равно не знаю.
– Тогда я тебе помогу. Взять ножи вы могли только по трем причинам. Первая – забыли, что они у вас с собой. Вы забыли?
– Да, забыли, – охотно сказал он.
– И, забыв, ты долго мыл свой нож под краном на кухне? Так?
Он заерзал на стуле, промолчал.
– Значит, все-таки не забыли, а взяли сознательно. Вторая причина – вы хотели скрыть орудие убийства. Говорили вы с Лаксом об этом?
– Нет, мы вообще об этом не думали, – сказал Юронис,
И я охотно поверила ему. Они действительно не думали даже об этом. Мне пришло в голову, что они вообще очень мало думали обо всем связанном с убийством. До и после. Мне кажется, они не понимают, что убийство человека влечет за собой громадные моральные и юридические последствия.
Тогда я спросила:
– Значит, ты взял нож, чтобы использовать его еще раз, или еще несколько раз – уж как там придется?
Он молчал долго, потом кивнул:
– Да. Как там придется…
Я допрашивала его не меньше двух часов. Он подробно рассказал снова, как все произошло, и говорил устало, ничего не скрывая, обстоятельно, и у него был вид человека, которому ужасно надоело без конца рассказывать одну и ту же скучную историю.
Потом спросил:
– А вы учтете, что я сам во всем признался?
И я вместо ответа сказала:
– Тебе Костю Попова жалко?
Юронис пожал плечами:
– Ну, жалко. Может, он был неплохой парень. Но так уж получилось…
Так получилось. Я механически рассматривала вчерашнюю «Вечерку», забытую кем-то в кабинете. Как много событий происходит за один день!.. Эстафета журналистов прибыла в Злату Прагу… «Сегодня они стали инженерами» – группа уже немолодых людей, застенчиво улыбаясь, смотрит в объектив. Они защитили дипломы в вечернем металлургическом институте на Люблинском литейно-механическом заводе… «Американские агрессоры применяют напалм», – сообщает корреспондент ТАСС Евгений Кобелев из Ханоя. Гастроли Венского бургтеатра начались в Москве. Летнему цирку «Шапито» требовались шоферы, а в кинотеатре «Варшава» шел фильм «Он убивать не хотел»…
Так получилось. Почему, почему же получилось так, что он не защищал в этот день аттестат зрелости, чтобы через несколько лет написали: «Сегодня он стал инженером»? И не пошел в военкомат проситься добровольцем против агрессоров, применяющих напалм. И не попробовал устроиться в цирк «Шапито» шофером. А вечером не захотел пойти на спектакль Венского бургтеатра. И не смотрел кино, в котором кто-то не хотел убивать. А вот он-то убил. Так получилось…
И в этих безразличных округлых словах чувствовалось такое равнодушие к чужому горю! Юронис действительно жалел, что так получилось. Но он жалел, что так получилось с ним, а вовсе не с Костей Поповым, который мертв, навсегда мертв и завтра будет похоронен. Юронис жалел – я видела это по его лицу, – что окончена его жизнь, его былая привольная жизнь без забот и обязательств, и пока еще он совсем не думал о конченной навсегда жизни Попова. Ему совсем было не жалко Костю Попова. И от этого меня стала разбирать злость, неистовая, палящая.
Этот совсем маленький еще человечек, Юронис, жалел только себя. И в его сожалении о случившемся тоже была только жалость к себе. Сейчас уже вышло из употребления это понятие, но по-другому я бы и сказать не смогла: он совсем не чувствовал, что взял страшный грех на душу… И теперь самое главное для меня – понять, как все это произошло.