Вчерашний мир (2)
[1] [2] [3] [4]Константин Федин
Драма Стефана Цвейга
На чужбине, вдали от порабощенной родины, за океаном, покончил самоубийством Стефан Цвейг. Еще неизвестны обстоятельства самоубийства. Но, даже не зная их в точности, можно хорошо представить себе душевную драму писателя в последние годы, если вспомнить его литературный и человеческий облик.
Это был, бесспорно, большой писатель Австрии, один из заслуженных современных писателей Европы, автор известный и любимый у мирового читателя. Как рассказчик, он в совершенстве обладал тайной занимательности. Он строил сюжет с мопассановской легкостью, насыщая рассказ великолепными картинами внутренней жизни героев, всегда очень сложных и часто болезненных. Велика его близость к Достоевскому. Новеллы его останутся для художников примерами мастерства, для читателей - источником наслаждения. В биографическом жанре он создал книги образцовые и утвердил новейшее европейское искусство исторического портрета в художественной литературе, Я завидую историкам и критикам литературы, которым предстоит писать о книгах и блеске таланта Стефана Цвейга. Я завидую тому читателю, который каким-то чудом еще не слыхал о Стефане Цвейге и вдруг прочтет "Амок", или "Письмо незнакомки", или "Марию-Антуанетту". Но какое чувство вызывает у всех нас старая, разгромленная, поверженная Западная Европа, неспособная и бессильная уберечь даже лучшие таланты от своего поработителя, который гонит, толкает, предает их на погибель?!
Я перебираю письма ко мне и открыточки Цвейга, вспоминаю каждую новую его книгу, присланную сразу после выхода, с милой и быстрой надписью. Какая страсть призвания, сколько темперамента, интереса, любви к литературе!
Помню, как в один из счастливых дней моей жизни в гостях у Ромена Роллана, в Швейцарии, хозяин передал мне по-галльски изящным жестом письмо от Цвейга. Живое, подвижное, подобно всей манере Цвейга, письмо было наполнено множеством мыслей и чувств. Цвейг радовался за меня, что я буду "глядеть в самое ясное и одновременно самое доброе око Европы" - в глаза Роллана. Он радовался, что незадолго ему удалось выступить во Флоренции с речью на французском языке "О европейском духе" и что итальянцы были ему действительно благодарны, услышав наконец иную мелодию, чем привычные для них фашистские гимны. Шутливо, но не без гордости он называл эту свою поездку в дучеву Италию "гусарским налетом". Он радовался, что после испытанного им длительного чувства "хромоты", неспособности думать и бегства от людей к нему вернулось желание работать и что он после биографического произведения возьмется снова за роман, "прерванный на время депрессивного периода". "Депрессивные книги в наши дни я считаю моральным преступлением", - писал он, и ту же мысль в том же бодром, радостном письме выражал еще так: "Быть слабым в такое время, которое требует всего человека, - это мука".
Письмо это писалось весной 1932 года. Летом я получил другое письмо уже не в Швейцарии, а в Германии. И замечательно, опять повторилось почти слово в слово то же восклицание: "Оставайтесь, будьте совсем здоровы! Время слишком важное, чтобы быть больным или усталым!" Он не отрывался от работы, и осенью прилетела одна из его открыток, брошенных в почтовый ящик мимоходом: "Вы еще здесь? Я хочу Вам прислать свою новую книгу!"
Тогда уже бушевало разгоравшееся наступление гитлеровцев на германский народ. Через несколько месяцев Гитлер зажег рейхстаг. Толпа человекоподобных взяла огонь позора с этого костра, разбежалась дымящимися факелами по Германии, и во всех ее городах поднялось к небу пламя, уничтожавшее "европейский дух", о котором наряду со многими писателями говорил Стефан Цвейг. Его книги были сожжены.
Далее с ним совершилось то, что стало судьбой передовой интеллигенции всего континентального Запада. Цвейг должен был покинуть свой Зальцбург: у ворот любимого города стоял волосатый призрак, поднявшийся из соседнего Мюнхена. С посохом беглеца Цвейг стал переходить из одной земли в другую. Волосатый призрак шел за ним. Вскоре фашизм мог торжествовать: вспыхнул самый зловещий из костров, раздутых Гитлером, - костер мировой войны. Его зарево преследовало Цвейга, куда бы он ни уходил, - у берегов Малой Азии, на Британских островах, в бесконечно далекой Бразилии. Земной шар превратился в огненную планету.
[1] [2] [3] [4]