XIV. Рабочий контроль и сотрудничество с СССР

Во всяком случае очевидно, что для Германии еще более, чем для России, лозунг рабочего контроля имеет смысл, отличный от рабочего управления. Как многие другие переходные лозунги, он сохраняет огромное значение независимо от того, в какой степени он окажется осуществим на деле и будет ли осуществлен вообще.

Готовностью создать переходные формы рабочего контроля пролетарский авангард завоевывает на свою сторону более консервативные слои пролетариата, нейтрализует известные группы мелкой буржуазии, особенно технических, административных и банковских служащих. Если капиталисты и весь верхний слой администрации проявят полную непримиримость, прибегнув к методам экономического саботажа, ответственность за вытекающие отсюда суровые мероприятия ляжет в глазах народа не на рабочих, а на враждебные классы. Таков дополнительный политический смысл лозунга рабочего контроля, наряду с указанным выше экономическим и административным его смыслом.

Во всяком случае пределом политического цинизма является тот факт, что люди, выдвигавшие лозунг контроля в нереволюционной обстановке и тем придававшие ему чисто реформистский характер, обвиняют нас в центристской половинчатости, ввиду нашего несогласия отождествить контроль с управлением.

Рабочие, которые поднимутся до вопросов управления промышленностью, не захотят и не смогут опьяняться словами. Они привыкли на заводах иметь дело с материалом, менее податливым, чем фраза, и они гораздо лучше, чем бюрократы, поймут нашу мысль: истинная революционность состоит не в том, чтоб применять насилие везде и всегда, и еще меньше в том, чтоб захлебываться словами о насилии. Где насилие необходимо, там его надо применять смело, решительно и до конца. Но надо знать пределы насилия, надо знать, где насилие должно сочетаться с маневром, удар — с соглашением. В дни ленинских годовщин сталинская бюрократия повторяет заученные фразы о "революционном реализме", чтобы тем свободнее в остальные 364 дня издеваться над ним.

* * *

Проституированные теоретики реформизма пытаются в исключительных декретах против рабочих открыть зарю социализма. От "военного социализма" Гогенцоллерна к полицейскому социализму Брюнинга!

Левые буржуазные идеологи мечтают о плановом капиталистическом хозяйстве. Но капитализм успел показать, что в плановом порядке он способен только истощать производительные силы в интересах войны. Помимо всего остального: каким образом регулировать зависимость Германии, с ее огромными цифрами ввоза и вывоза, от мирового рынка?

Мы, с своей стороны, предлагаем начать с участка советско-германских отношений, т. е. с выработки широкого плана сотрудничества советского и германского хозяйства, в связи со второй пятилеткой и в дополнение к ней. Десятки и сотни крупнейших заводов могли бы быть пущены полным ходом. Безработица в Германии могла бы быть ликвидирована полностью — вряд ли для этого потребовалось бы более двух-трех лет — на основе хозяйственного плана, охватывающего со всех сторон лишь эти две страны.

Руководители капиталистической промышленности Германии, разумеется, не могут построить такой план, ибо он означает их социальное самоустранение. Но советское правительство, при содействии немецких рабочих организаций, прежде всего профсоюзов и прогрессивных представителей немецкой техники, может и должно выработать вполне реальный план, способный открыть поистине грандиозные перспективы. Какими жалкими покажутся все эти «проблемы» репараций и дополнительных пфеннигов пошлины по сравнению с теми возможностями, которые откроет сопряжение сырьевых, технических и организаторских ресурсов советского и германского хозяйств.

Немецкие коммунисты широко пропагандируют успехи советского строительства. Это необходимая работа. Они при этом ударяются в слащавое прикрашивание. Это совсем лишнее. Но хуже всего то, что они не умеют связать и успехи, и трудности советского хозяйства с непосредственными интересами немецкого пролетариата, с безработицей, снижением заработной платы и с общей хозяйственной безвыходностью Германии. Они не умеют и не хотят поставить вопрос о советско-немецком сотрудничестве на строго-деловую и вместе глубоко-революционную основу.

При первых шагах кризиса — вот уже больше двух лет — мы поставили этот вопрос в печати. Сталинцы немедленно же провозгласили, что мы верим в мирное сосуществование социализма и капитализма, что мы хотим спасать капитализм и пр. Они не предвидели и не поняли только одного: каким могучим фактором социалистической революции может стать конкретный хозяйственный план сотрудничества, если его сделать предметом обсуждения в профессиональных союзах, на заводских собраниях, среди рабочих не только действующих, но и закрытых предприятий, если его связать с лозунгом рабочего контроля над производством, а затем и с лозунгом завоевания власти. Ибо осуществить действительное плановое международное сотрудничество можно только при монополии внешней торговли в Германии, при национализации средств производства, другими словами, при диктатуре пролетариата. На этом пути можно было бы новые миллионы рабочих, беспартийных, социал-демократических, католических, привести к борьбе за власть.

Тарновы пугают немецких рабочих тем, что расстройство промышленности, в результате революции, создало бы страшный хаос, голод и пр. Не забудем: эти самые люди поддерживали империалистскую войну, которая ничего не могла принести пролетариату, кроме мук, бедствий, унижений. Взваливать на пролетариат страдания войны под знаменем Гогенцоллернов — да; жертвы революции под знаменем социализма? — нет, никогда!

Разговоры о том, что "наши немецкие рабочие" не согласятся выносить "такие жертвы", заключают в себе одновременно и лесть немецким рабочим и клевету на них. Немецкие рабочие, к несчастью, слишком терпеливы. Социалистическая революция не потребует от немецкого пролетариата и сотой доли тех жертв, какие поглотила война Гогенцоллерна-Лейпарта-Вельса.

О каком хаосе говорят Тарновы? Половина немецкого пролетариата выброшена на улицу. Даже при смягчении кризиса через год-два, он через пять лет снова вернулся бы в еще более страшных формах, — не говоря уже о том, что предсмертные конвульсии капитализма не могут не привести к новой войне. Каким хаосом пугают Гильфердинги? Если бы социалистическая революция исходила из полнокровной капиталистической промышленности, — что, вообще говоря, невозможно, — то в первые месяцы и годы смена хозяйственных режимов, при нарушении старых пропорций и неустановленности новых, могла бы действительно привести к временному снижению хозяйства. Но ведь социализму в нынешней Германии приходилось бы исходить из хозяйства, производительные силы которого работают только наполовину. Экономическое регулирование имело бы, таким образом, с самого начала 50% резерва. Этого с избытком достаточно для того, чтоб перекрыть колебания первых шагов, смягчить острые толчки новой системы и застраховать ее даже от временного упадка производительных сил. Говоря условно на языке цифр: если от стопроцентного капиталистического хозяйства социалистической революции на первых порах пришлось бы, может быть, спуститься к 75% и даже к 50%, то от 50-процентного капиталистического хозяйства революция пролетариата может подниматься к 75% и 100%, чтобы затем дать ни с каким прошлым несравнимый подъем. 9 Напомним, что в Китае сталинцы противодействовали созданию Советов в период революционного подъема, а когда решили в Кантоне устроить восстание на волне упадка, то призвали массы к созданию Совета в самый день восстания!
[1] [2]