Давидович. Дневники и письма (13)

Ягода довел до преждевременной смерти одну из моих до

черей, до самоубийства -- другую. Он арестовал двух моих зятей,

которые потом бесследно исчезли. ГПУ арестовало моего младше

го сына, Сергея, по невероятному обвинению в отравлении рабочих,

после чего арестованный исчез. ГПУ довело своими преследования

ми до самоубийства двух моих секретарей: Глазмана и Бутова, ко

торые предпочли смерть позорящим показаниям под диктовку Яго

ды. Два других моих русских секретаря, Познанский и Сермукс, бес

следно исчезли в Сибири. В Испании агентура ГПУ арестовала

моего бывшего секретаря, чехословацкого гражданина Эрвина

Вольфа34, который исчез бесследно. Совсем недавно ГПУ похити

ло во Франции другого моего бывшего секретаря Рудольфа Кле

мента. Найдет ли его французская полиция? Захочет ли она его

искать? Я позволяю себе в этом сомневаться. Приведенный выше

перечень жертв охватывает лишь наиболее мне близких людей. Я не

говорю о тысячах и десятках тысяч тех, которые погибают в СССР

от рук ГПУ в качестве "троцкистов".

В ряду врагов ГПУ и намеченных им жертв Лев Седов зани

мал первое место, рядом со мною. ГПУ не спускало с него глаз. В

течение по крайней мере двух лет бандиты ГПУ охотились за Се

довым во Франции как за дичью Факты эти незыблемо установле

ны в связи с делом об убийстве И. Рейсса. Можно ли допустить хоть

на минуту, что ГПУ потеряло Седова из виду во время его поме

щения в клинику и упустило исключительно благоприятный мо

мент? Допускать это органы следствия не имеют права.

Нельзя без возмущения читать, г-н судья, доклад судебной

полиции за подписями Hauret и Boilet. По поводу подготовки серив

покушений на жизнь Седова доклад говорит: "По-видимому, его политическая деятельность действительно составляла предмет достаточно тесного наблюдения со стороны его противников". Одна эта фраза выдает судебную полицию с головой?! Там, где дело идет о подготовке во Франции убийства Седова, французская полиция говорит о "достаточно тесном наблюдении со стороны анонимных противников" и прибавляет словечко "по-видимому". Г-н судья, полиция не хочет раскрытия истины, как она ее не раскрыла в деле похищения моих архивов, как она ничего не раскрыла в деле похищения Рудольфа Клемента. ГПУ имеет во французской полиции и над ней могущественных сообщников. Миллионы червонцев расходуются ежегодно на то, чтоб обеспечить безнаказанность сталинской мафии во Франции. К этому надо еще прибавить соображения "патриотического" и "дипломатического" порядка, которыми с удобством пользуются убийцы, состоящие на службе Сталина и орудующие в Париже как у себя дома. Вот почему следствие по делу о смерти Седова носило и носит фиктивный характер.

24 августа 1938 г.

Койоакан Л. Троцкий

ПИСЬМО МИНИСТРУ ЮСТИЦИИ ФРАНЦИИ

7 февраля 1939 г.

Милостивый государь г. министр!

Если я позволю себе утруждать Ваше внимание по личному делу, то не потому, конечно, что оно имеет исключительное значение для меня -- этого было бы совершенно недостаточно, -- а потому, что оно входит в область Вашего ведения. Дело идет о моем тринадцатилетнем внуке Всеволоде Волкове, который проживает в настоящее время в Париже и которого я хочу перевезти к себе в Мексику, где в настоящее время проживаю сам. История этого ребенка в кратких словах такова: в 1931 г. он прибыл из Москвы со своей матерью, моей родной дочерью Зинаидой, по мужу Волковой, которая, с разрешения советского правительства проделывала за границей курс лечения от туберкулеза. Именно в этот период советские власти лишили меня, а заодно и мою дочь, прав советского гражданства. Паспорт был у дочери отнят, когда она явилась в советское консульство в Берлине. Оторванная от остальных членов семьи, Зинаида Волкова кончила самоубийством такого-то числа. Всеволод оставался в семье моего сына Льва Седова, который проживал в то время в Берлине вместе со своей подругой, французской гражданкой Жанной Молинье. После прихода Гитлера к власти сын оказался вынужденным переселиться в Париж вместе с Жанной Молинье и с мальчиком. Как Вы, может быть, осведомлены, г. министр, сын мой умер 16 февраля 1938 г. при обстоятельствах,

которые продолжают оставаться для меня загадочными. С того времени мальчик оставался в руках госпожи Жанны Молинье.

Юридическое положение Всеволода Волкова таково:

Мать его, как уже сказано, умерла. Отец его, проживавший в СССР, уже около пяти лет как исчез бесследно. Так как он участвовал в свое время активно в оппозиции, то не может быть ни малейших сомнений, что он погиб во время одной из "чисток". Советские власти считают, несомненно, Всеволода Волкова лишенным прав гражданства. Ждать каких бы то ни было справок или документов с их стороны было бы совершенно иллюзорно.

Единственным кровным родственником Всеволода, моего законного внука, остаюсь я, нижеподписавшийся. Если факт этот нелегко при нынешних условиях доказать официальными документами, то его можно без труда установить (если вообще необходима проверка) десятками свидетельских показаний со стороны французских граждан, прекрасно осведомленных о моем семейном положении. В приложении к этому письму я даю перечень известного числа таких граждан.

Никаких других кровных или сводных родственников во Франции или в какой-либо другой стране мира у Всеволода Волкова нет. Г-жа Жанна Молинье не находится с ним в родстве, ни в свойстве. Я предлагал Жанне Молинье, на руках которой находится сейчас Всеволод, прибыть с ним в Мексику. По причинам личного характера она от этого отказалась. Так как я сам не имею возможности прибыть во Францию, то я вынужден организовать переселение моего внука через посредство третьих лиц. Представителем моих интересов в этом вопросе является метр Жерар Розенталь.
[1] [2] [3] [4]