Штрафники (15)
[1] [2] [3] [4]Чуть в стороне сидел Братнов. Рядом с ним какие-то бумажки с цифрами, прижатые камушками. Покорбленная фотография. Пустая миска. Братнов потянулся к фотографии: высохла ли? Поодаль покачивался на ветру мокрый китель. Гонтарь остановился возле него, разглядывая ордена на нем, один из них - здоровенный, монгольский, что ли?
- Чье хозяйство?
Огромный, белотелый, в рыжих веснушках парень поднял голову. Лицо у него было по детски округлое, губастое, "ну, просто только от титьки!" весело подумал Гонтарь.
- Чье хозяйство, интересуюсь? - повторил Гонтарь.
- Ну и что?
- Халхингол? ! Ну и что?
- Вот заладил! Как тебя зовут?
- Глебик...
- Ну и что, ну и что! Лучших морских летчиков собрали. Со всех флотов. А зачем?
- Построят - скажут. - И тот снова спокойно принялся за еду.
- Построят, - пробормотал Гонтарь. - Я десять лет летаю. Такого не было, чтоб командиров эскадрилий собрали и - рядовыми! Тут что-то не так... Верно, Санчес? Ты чего не ешь?
Маленький, чернявый, со шрамом на лице лейтенант сидел, не прикоснувшись к еде и морщась.
Гонтарь (посерьезнев ): - Опять схватило? Да, язва шутить не любит. У меня, знаешь, бабка отвар делала из брусники. И какую-то травку клала, вот вроде этой... Шагнув в сторону, стал искать на откосе землянки какую-то травку.
Взгляд его упал на сушившуюся фотографию женщины. Гонтарь бесцеремонно, как свою, взял ее
- Ого!..
Гонтарь почувствовал, как кто-то сильно сжал его руку. Вроде бы Братнов, которого привез в бомболюке. Тот резко и вместе с тем осторожно забрал фотографию, и пряча ее: - Тра-авка...- И к Санчесу: - Вам бы, товарищ, хорошо свежего молока.
Гонтарь: - Правильно, папаша! - И, оглядев всех: - Нашелся наконец умный человек. Тащи свою буренку, папаня!
Но никто не улыбнулся. А капитан с обожженным лицом, не принимавший доселе участия в разговоре, приподнялся на локте и устало: - Ну, хватит! Балалайка...
- Правильно, хватит... - тут же согласился Гонтарь, улегся и через минуту уже спал.
...Тишина. Усталые люди притихли: кто дремал, кто прибирался. Глебик с Санчесом продолжали вполголоса.
Санчес: - Понимаете, под Барселоной франкисты загнали нас в горы. Еды не было. Одни апельсины. Целые рощи... Вы не улыбайтесь... Вы ели когда-нибудь дикие апельсины? С тех пор желудок...
- Все-таки надо бы к врачу.
- Боюсь, спишут...
Подошел Братнов, слышавший этот разговор.
- ...Насчет молока я серьезно. Слышал, в нижней Ваенге у одной старухи есть коза.
Старуха, правда, не дай бог, и задорого не отдаст. Но если сложиться...
Снова тихо. Казалось, и солнце задремало. Легло на волны, неслышно набегавшие на скалы.
...Людей разбудил странный клёкот: небо было черно от птиц, кружившихся над островом... Птицы метались и шумели, почему-то боясь сесть и, похоже, уже не в силах лететь дальше. Люди по-разному глядели на птиц... А птицы кружили все стремительнее, гомонили тревожней...
Из землянки показался Степан Овчинников, в кожанке, наброшенной на плечи, в кальсонах, босой.
Одна из птиц, маленькая, со смешным клювом, спускалась все ниже. Наконец упала, беспомощно разметав крылья. Вокруг нее кричали смятенные птицы.
Степан медленно, пошатываясь. прошел к птице, поднял ее, ощупал осторожными, опытными руками таежника. Достал из крыла что-то с неровными краями, черное от крови.
Несколько человек обступили Степана. Он показал им:
[1] [2] [3] [4]