Прорыв (26)
[1] [2] [3] [4]Сирена проревела через два месяца. Скорее, не проревела, а прогудела тоненько. Почти пропищала. Я высунулся в окно, отыскал взглядом железную мачту, на которой виднелся раструб сирены. Эта, что ли, пищит? Включили приемник, хотя в Судный день все радиостанции молчат. По израильскому радио звучал Бетховен. Его прерывали короткие военные сводки, воспроизводившие сообщения Дамаска и Каира. Израильские дикторы читали -- с ироническим нажимом: Израиль, де, бомбят. Хайфа, Тель-Авив, Иерусалим в огне.
Я выскочил на плоскую крышу дома, откуда виден весь Иерусалим, и старый, за белыми турецкими стенами, и новый, где, как кегли, торчали над тусклыми крышами отели, полиция и израильский Гис-тадрут. Привычный отдаленный шум города. Ни дымка. Однако Бетховен продолжал звучать... Ночью мне позвонил из Тель-Авива Наум. -- Гриша , тебе что-нибудь известно? Информация, как в России. Шиш с маслом. А над городом трещат санитарные вертолеты. Говорят, раньше такого не было. Значит, где-то кровавая рубка... Где Дов, не знаешь?.. Телефон не отвечает. А Сергуня на Голанах...
Я снова припал к приемнику. Бетховена прерывали странные позывные: "Горшок с мясом! Горшок с мясом"... "Шерстяная нитка!.."
На рассвете меня разбудил лязг танковых гусениц. Зеленая колонна английских "центурионов" обтекала наш холм и час, и два, конца ей не было. Поднялся на крышу сосед-израильтянин. Сказал, что танки разворачиваются на юг. К Синаю...
Я, по правде говоря, не поверил. До Суэцкого канала почти четыреста километров. Пустыня Негев. Затем огромный Синай с зыбучими песками. Танк -машина не транспортная. А боевая. Треть танков не дойдет, сломается, застрянет на песчаных дорогах... Я был солдатом на двух войнах. Хорошо знаю: каждой танковой части приданы грузовики с платформами. Где они?
Добрался кое-как до южной оконечности Иерусалима. Здесь гигантская пробка. Автобусы, грузовики, танки -- каша... Наконец машины растащили. "Центурионы" и американские "Шерманы", кроша шоссе, прогрохотали в облаках пыли и гари мимо. На юг... -- Где грузовики с платформами? -- Я задал вопрос полицейскому офицеру, показывая для верности, руками: где платформы?
Он вызверился: -- У Даяна спроси!
Я кинулся на радиостанцию "Кол Исраэль", чтобы стать военным корреспондентом. -- "Кол Исраэль" это нужно? - ответил мне груболицый взъерошенный человек. -- Вы думаете, у нас есть деньги на сверхштатных?.. Вы готовы без денег?!.. -- Он прохромал из одного угла в другой. -- А что вы будете передавать -- без денег?..
Едва я вернулся домой, раздался телефонный звонок из Мюнхена. Радиостанция "Свобода" просила меня быть ее корреспондентом на войне Судного дня.
Следующее утро застало меня неподалеку от Голан, на пути в городок Кирьят-Шмона, у Ливанской границы. Чем ближе к войне, тем, естественно, больше патрулей. У солдат американские винтовки М-16. На холмах, у апельсиновых деревьев, пулеметы, нацеленные на шоссе. Наш тряский "фольксваген" останавливают, солдат заглядывает в кабину и тут же показывает рукой -- вперед!..
-- Зачем они нас задерживают? -- спросил я своего приятеля-шофера. -Проверка документов! -- пояснил он. -- Но у нас же ни разу не потребовали документов!
-- Как?! Заглянули в машину. Увидели -- евреи!..
Мы задержались в Кирьят Шмона, на который обрушилась вчера советская ракета "Фрог". За день до обстрела сюда привезли группу репатриантов из СССР. Я опасался увидеть людей перепуганных, измученных. Ничуть не бывало! Возле нас тут же собрались юнцы, жаждущие новостей (как будто новости не здесь, у Голан!) Мальчишка в кепке, увешанной советскими и израильскими значками, показал нам осколок ракеты. Осколок серьезный, на нем, у самого излома, русская буква "Б". Подошли взрослые. Круглолицая полная одесситка заметила под общий хохот: -- Теперь я понимаю, почему нам дали на сборы только семь дней. ОВИР точно рассчитал, чтобы мы успели к этой ракете...
Жара спала. Воздух первозданно чист. Курорт. Оставив городок, машина вскоре стала подыматься на взгорье. Впервые потребовали пропуск.
-- Зачем мне пропуск -- при таком паяльнике? -- Я показал на свой нос.
У солдата в танковом шлеме красные глаза. Он не улыбнулся; спросил, какое сегодня число?.. Восьмое октября?! -- Добавил измученно. -- Значит, не сплю третьи сутки. Извините! Нельзя!.. Назад-назад!
Тут лишь я заметил, позади него, в траншее, полузакопанный танк. Только башня торчала. Орудие направлено на дорогу... Это что, арьергард части, ведущей наверху бой?
[1] [2] [3] [4]