Часть документов публикуется в Приложении.
"НЕ СТОЙ НА КРОВИ БЛИЖНЕГО..."
Священное Писание, кн. 3, гл. 19, строфа 16
ЯКОВУ МИХАЛОВИЧУ ЛЕВИНУ,
Человеку, Хирургу Божьей милостью">

Прорыв (18)

[1] [2] [3] [4]

Снова погас свет, и нервный голос спросил из темноты: -- Вы доктор Яков Гур, который не берет с иммигрантов денег?

-- Не беру, так что?

Подъезд снова как взорвался. -- Тогда о чем говорить!.. Пойдемте к вам!.. Вы подымете их на казацкой пике! Пусть все видят, какие они лжецы! -Н-нет, я не подыму на казацкой пике. Никого... - Яша пытался вырваться наверх, пиджак его снова треснул. -- Вы что, не из семьи Гуров?! Вы не врач?! Яша бессильно схватился за перила. -- Если вам угодно знать, кто я, отвечу: я -- коровье дерьмо, которое в Москве считалось врачом. -- Стойте! -- закричало сразу несколько голосов. - Это вы... лично вы, доктор Гур-Каган... не берете с олим за прием?.. Лечите за так?.. Тогда вы не крутите нам" голову! Вы нам поможете! -- Я никогда не был руководителем! -Яша поставил ногу на следующую ступеньку. -- Ваш выбор, скорее всего, ошибка. Я руководил только за операционным столом. Со скальпелем в руке. Вот если бы нужно кого оперировать... -- Нужно! -- воскликнул молодой женский голос, в котором угадывались слезы. -- И немедленно! - Кого? -- Министра здравоохранения! -- Яша усмехнулся недобро. -- Министры в Израиле -- муляжи. В инвалидной коляске... Что они могут? -- Нет! -- возразил тот же голос. -Признать или не признать дипломы -- это их дело, разве вы не в курсе? -- Да, -- Яша впервые остановился. -- Это входит в юрисдикцию государства, вы правы. Но я-то что могу? Плетью обуха не перешибешь! -- Если вы нам не поможете, мы погибнем! -- И женщина зарыдала горько. Тут снова зажегся свет, и Яша увидел, что она почти лежит на ступеньках, ухватив его за полуоторванную полу пиджака. Лицо у нее щекастое, с выщипанными бровями. -Кто вы? -- спросил он с неприязнью. -- Я Лола Кац-Иванова, из Черновиц! -сообщила она, давясь слезами. -- Турок, эта черная задница, хочет, чтоб я подметала улицы... -- И она вдруг разразилась бранью, как базарная торговка: -- Ишаки израильские. Мы в Германию уедем, там наши дипломы признают. Яша шагнул вверх сразу на две ступеньки. Еще пролет, он захлопнет за собой дверь квартиры и -- кончено! Пусть этот базар катит в Германию. У каждого свой финал... И тут его взгляд упал на серое, истощенное лицо, прикрытое седыми, взлохмаченными волосами до бровей. Мирра Гринберг -- его соседка, бывшая зечка. Позже он прочтет о Мирре в "Архипелаге Гулаг", что она едва не сошла с ума, когда ее вместе с другими студентами калининского мединститута запихнули во время дела врачей в уголовный лагерь. Мирра травмирована навсегда. Ей время от времени начинает казаться, что такой-то врач -переодетый гебист, другой -- лагерный надзиратель. И что вообще кругом одни зеки и вохра... . Лагерные галлюцинации посещают ее в Израиле почему-то чаще, чем в родном патриархальном городе Сапожке. Если Яша видел ее возле дома или в поликлинике одну, забившуюся в угол, значит, она в этот момент снова была там, в лагерном кошмаре. Вохра хорошо знает русский язык и специально говорит на какой-то фене, чтоб ее не раскрыли... Порой кажется, что больница "Ихикот", куда ее взяли санитаркой, -- это завуалированный лагерь. Вот-вот "врачи" снимут халаты, и тогда начнется...
[1] [2] [3] [4]



Добавить комментарий

  • Обязательные поля обозначены *.

If you have trouble reading the code, click on the code itself to generate a new random code.