Бегство (Ветка Палестины - 3) (22)

- Непонятно мне это. - Зоя вздохнула. - У мамы есть школьная подруга. Врач в Ленинграде. Ее продали в Африку. По контракту на три года. Если в Израиле избыток врачей, почему не продать их в Африку. Врачами же по контракту. Молодежь на это пойдет, и Израилю выгодно.

- Расскажи Дову. Что он тебе ответит?

- ... Дов выслушал, сказал ехидно: - Богатая мысль. Продать русских врачей в Африку, чтоб их там съели... Напишите об этом в газетку.

- Кто станет слушать сопливых девчонок?

- Есть свой человек в Гаванне! Я ему звякну. И вообще, может, ему работник нужен?

Этот разговор произошел уже дома, а по дороге, когда проезжали автобусную станцию, Софочка вновь заметила на щеках Зои слезы. Спросила расстроенно: "Ты чего?" Зоя разрыдалась в голос. Софочка прижалась к тротуару, затормозила. - Ты чего, Заинька наш серенький? - И сама захлюпала носом.

Зоя закрыла ладонями лицо, плечи ее вздрагивали. Потом отняла руки от лица, сказала: - В Кнессете ... этот угольный глаз... из самой земли. - И горестно процитировала знакомую Софочке строчку: - "... Я лечу над Москвою, как над Витебском старый Шагал..." И снова ладони к лицу. И - в голос безутешно. Софочка не удержалась, заревела. Обе рыдали до той минуты, пока кто-то не постучал в боковое стекло.

- Что случилось, девочки? Оказалось, вокруг машины толпа. Приблизился полицейский в черной пилотке, поиграл пальцами по стеклу, повысил голос в раздражении. - Тут стоять нельзя!.. Что у вас?!

Софочка, ни слова ни говоря, завела мотор.

... В конце недели Дов предупредил Софочку, что дома будет деловая встреча. Приедут самые главные кооперативщики. Саша, Аврамий, а, возможно, и Эли. "Готовь стол!

Первым явился Саша. Весна на него действовала благотворно: загорел и даже чуть раздобрел. Сказал, что он в сшиве, как гусь на откорме. Софочка поздоровалась с ним холодно, похвалила с усмешкой:

- Отъелся, наконец, добрый молодец . Из-за щек ушей не видно.

Саша был чем-то взволнован. Переминался с ноги на ногу, всклокоченный, как никогда. Майка выдернута из штанин,черная кипа сдвинута, висит на булавке. С Софочкой перебрасывался словами рассеянно, пришел явно не к ней.

Как только Дов, не спавший ночь и вздремнувший "на часик", появился, потягиваясь, Саша достал из портфеля несколько газет на иврите, русском и английском. Воскликнул с тревогой в голосе:

- Слышали, что произошло в Кнессете? Все сегодняшние газеты... - Из сашиных восклицаний можно было понять, что его беспокоило сообщение, на которое Софочка и Зоя просто не обратили внимания. Зоя потянулась к газете и, отойдя в сторонку, прочитала вполголоса, для Софочки, информацию, отмеченную галочкой, что Кнессет большинством голосов увеличил ссуды на покупку репатриантами квартир вдвое.

- Ну, и что? - воскликнула Софочка. - Дали больше, это плохо?

Дов исчез в ванной, Саша устало опустился на краешек стула.

- Саша, почему же это плохо? - с капризной настойчивостью спросила Софочка. Голосования ее интересовали мало. "Сии игры меня не колышат", повторила она про себя отцовскую фразу, услышанную еще в Норильске. Спросила, чтоб еще раз увериться, Саша ей ни в какой просьбе не откажет.

- Плохо - это мягко сказано, - ответил он... - Не понимаете? Чего же тут, Софочка, не понять? - И вздохнул. - Мы можем купить с вами квартиру. За сто сорок тысяч долларов?

- С вами? Ни в коем случае!

- Со мной, с отцом - я не об этом. Покупаем квартиру. Щедрое государство выписывет нам ссуду. Под банковский процент. На тридцать лет.

- Про "машканту" я все знаю. Надо найти "гарантов" и казна раскошелится.

- Софочка, но если казна раскошелится, как решил Кнессет, вдвое, автоматически взлетит вдвое и цена квартиры. Вчера стоила восемьдесят тысяч, сегодня сто шестьдесят. Кабланы же не о вас заботились. Они гонят цены вверх. Соответственно взлетят цены и на строительные детали. Это ударит по нашей "амуте", как ничто другое... А кабланы хапнули сейчас из государственного бюджета не меньше миллиарда долларов. Это грабеж... Что, Зоя? Если это грабеж, почему дремлет полиция? Да потому, девочки, что расплачиваться, в конечном счете, будет кто? Казна, что ли? Жулики из банка "Тарот"? Ни и коем разе. Ограбят Софочку и Зою, в банковских

фигли-мигли неискушенных... Очистят до нитки!.. Вы, что, все еще верите израильским банкирам?! Вы даже не заметили, что всех нас... в кандалы. И ручные, и ножные. Поверьте, девочки, вы так же глупы, как и я! Как все олим! Без исключения. Кто из наших мог бы подумать... Ростовщичество банков в Израиле узаконено. К концу договорных тридцати лет мы выплатим этим ворам лишь процент, а не саму ссуду: банковские проценты привязаны к индексу цен, вы понимаете это?! Они увеличат одолженную нам сумму в тридцать раз. И мы с вами в долговой яме. Навсегда.

- И тут законы Оттоманской империи! - ахнула Софочка. - Какой ужас!

Девчата принялись обсуждать услышанное, а понурившемуся Саше вспомнился его бывший сосед по гостинице, старый ворюга Эмик, который называл властителей страны "медвежатниками". Уважительно называл: для него "медвежатник" был специалистом по несгораемым шкафам - вершина искусства и славы.

- А вот ведь как на деле... - Саша не заметил, что говорит вслух: Мафия! Никто не переубедит меня...

- Мафия?! - как эхо, отозвалась Зоя. - Если в стране хозяйничает мафия, то почему здесь твердят, как заведенные: "Израиль - страна демократическая". Слушайте, это для меня важно. Мама росла в царстве слов: "Россия будет самой яркой демократией земли", как обещал Горький. А здесь? Демократия лишь в том, что обывателю разрешается открывать рот? - А по твоему, Софа?..

Тут вышел раскрасневшийся, в банном халате, Дов. Сказал, есть хорошая новость. Только что закончилось экстренное заседание правительства. Ицхак Шамир и министр финансов Модаи заморозили решение Кнессета о двойной цене квартир на год. Заявили, что у государства нет сейчас таких больших денег. Завтра об этом будет в газетах. Так что нам пока дадут жить по-своему, Саша. Надо успеть. - Широкие рукава его халата взметнулись вверх, и он стал похож на большую взлетающую птицу. - Ну, как вам наши орлы-кабланы, а? Какова подготовка? Как в армейском штабе! Нейтрализовали "рыжего", пошли психической атакой на Кнессет. - Он

перечислил еще несколько продуманных шагов своих коллег- кабланов.

- Всех взяли за горло...

- И в лужу! - воскликнул Саша.

- Лишь на год. - Дов поднял палец. - Гиены кровь почувствовали, не отступятся...

Извинившись перед Софочкой и Зоей, мужчины поднялись наверх, чтоб обсудить ситуацию на рынке квартир. Дов докладывал руководству "амуты" о своих уточненных планах.

По мнению Софочки, в голове Зои в те дни будто щелкнул какой-то включатель

Дов, по ее просьбе, выписал "Jerusalem Post". Теперь она кидалась с утра не

кофейнику и вафлям, а к газетам. Кидалась, как на рынке к травкам. Водила носом по страницам. И пока не "обнюхает" всю прорву бумаги, пахнувшую вонючей типографской краской, никуда ее не вытащишь.

Однажды приехал редкий гость, Наум. Специально прибыл - познакомиться с подросшим "Исааковым племенем". Софочка, отмечая это событие, торжественно внесла творожный с изюмом пирог и остановилась, в ожидании обычных восклицаний и похвал.

Именно в эту минуту Зоя, взглянув на гостя своими изумленными глазами, спросила, как он может объяснить такой факт? И подала Науму один из еженедельников, в котором приводились выдержки из доклада Государственного контролера Израиля Мириам Бен-Порат. Государственный контролер сообщала новость чрезвычайную: накануне и в дни войны в Персидском заливе населению Израиля было выдано, согласно армейской проверке, один миллион триста тысяч заведомо неисправных противогазов.
[1] [2] [3] [4]