Бегство (Ветка Палестины - 3) (22)

Оглядев все, вернулись. И в самое время. Сюда же, почти следом, хлынула и толпа. Вокруг рассаживались быстро. Проталкиваясь вдоль ряда, кто-то наступил Софочке на ногу. Она вскочила со стула, шепнула опасливо:

- Господи, затопчут! Мужик сегодня какой-то бешеный, лезет, как семга на нерест.

Внизу, за большими стеклами, ограждающими членов Кнессета от гостей, было немноголюдно. Вошли Ариэль Шарон, "вон, пухленький такой, коренастенький, видишь?" - показала Софочка. Следом еще какие-то министры, фамилий которых Софочка не знала. Никто из депутатов не только не аплодировал им, как отметила Зоя, но даже не взглянул в их сторону. Лишь на галерке зашептались.

Спикер Киессета дал слово очередному оратору, и к трибуне широким хозяйским шагом пошел приземистый кособокий мужчина с папкой в руках. Он говорил недолго. Зоя повела носом, словно тут чем-то пахло. Шепнула Софочке: "О чем он?"

-А что? - отозвалась Софочка, разглядывая мягко освещенный сверху зал.

- Интонация какая-то угрожающая.

Софочка прислушалась, начала переводить: - Сегодня у нас в гостях четыреста "кабланов". Они лично убедятся в том, кто из хаверов Кнессета с ними на деле, а кто лишь на словах...

Мужчины, которые недавно еще толпились у гобеленов Шагала, а сейчас заполонили галлерею дли гостей, вскочили с мест, как по команде. Затолкались в проходах, теснились у баллюстрадки, подняв руки и приветствуя кого-то внизу.

- Хуцпа! - громко воскликнули там хриплым старческим голосом. - Грубый шантаж!

Слово "шантаж" Зоя поняла без перевода, а "хуцпу" Софочка объяснила, что это не просто "наглость", а оголтелая израильская наглость. Наглость дальше ехать некуда.

- Есть и такая? - удивилась Зоя.

- Увидишь! - бросила Софочка. И заторопилась к выходу. - Я больше не могу: сейчас начнется драка! Зоя догнала ее на лестнице.

- Драка в Клессете?! Ты что, Софка?

- А ты думаешь?! Зал заседаний по телевизору не раз показывали, они друг друга за грудки хватают. Сама слышала, как во время потасовки старик-хавер Клессета кричал другому: "Засранец!" - Она вдруг побелела и опустилась на ступеньку. На лбу выступил пот.

Зоя подхватила Софочку и вывела на воздух. На садовой скамейке Софочка быстро отдышалась. Сказала бодро:

- Ложная тревога. Седьмой месяц только, не дай Бог!.. Слушай, Зайка, откуда ты всё знаешь? И про гобелены, и про другое разное. Я по сравнению с тобой просто дикая сибирская кошка.

- Махнемся не глядя! - Пухлые губы Зои дрогнули насмешливо: - Ты мне свое меццо-сопрано и сыночка, а я тебе всё свое... Ага, не хочешь! - И, вздохнув. - Ты - талант, Софка. А мне, чтоб чего-то добиться на этом свете, знаешь, сколько надо работать?

У выхода охранник спросил игриво: - Ну как, девочки, нагляделись?

- Досыта! - весело ответила Софа, не останавливаясь. Навстречу шла группа парней. Один окликнул их: - Девочки, туда! - И показал на дорожку, ведущую куда-то наверх.

Зоя пожала плечами, и они с Софочкой двинулись к машине.

- Эй, красавицы, не туда! Там забастовка! - крикнул им вдогонку тот же молодой человек. Софочка остановилась.

- Забастовка?.. Никогда не видела. Посмотрим, Зой?

- А как ты?

- Я оклемалась!

- Знаешь, - не сразу отозвалась Зоя. - Я еще полна Шагалом..

- Ну всё, тогда едем домой.

В этот момент Софу кто-то окликнул. - Ты где, шальной ребенок, пропадаешь? Век не видела.

-Это папина знакомая. Из нашей ночлежки... Какой ночлежки? Да "Sunton"Cофочка обрадовалась встрече, пошла к позвавшей ее. Вскоре вернулась.

-Зайка, нас приглашают, сходим, бросим взгляд, а? И тут же домой.

Зоя взглянула куда указывала Софочка. Поодаль, под навесом автобусной остановки, теснились на скамейке в напряженных позах пожилые полицейские. При оружии. С дубинками.

- Это на случай, если мы станем бить стекла в Кнессете, - с нервным оживлением объяснила знакомая из отеля "Sunton". - Пошли в Сиреневый сад! Зоя двинулась следом. Мимо усатых и бородатых полицейских, улыбавшихся женщинам, впрочем, вполне добродушно. Наверху, на зеленой площадке, отделенной железной оградой, полулежали и сидели прямо на земле сотни людей, разморенные жарой. Лица у всех были мрачные и усталые. С самодельной трибуны оратор кричал в микрофон:

- Ни в одной израильской школе нет врача, а для нас нет места?!

- А, - догадалась Зоя. - Судя по транспарантам, тут израильский Гайд-парк.

Двое молодых ребят держали белое полотнище, на котором было написано по-русски и на иврите "АБСОРБЦИЯ ВРАЧЕЙ ПРОВАЛЕНА". Между прутьями решетки болтались на ветру несколько плакатов, тоже на двух языках: "ЗА СВОБОДНЫЙ РЫНОК ТРУДА", "ТРЕБУЕМ ПРИЗНАТЬ НАШ СТАТУС". И даже целая простыня: "ОТВЕТСТВЕННЫЕ ЗА ПРОВАЛ АЛИИ ВРАЧЕЙ: ГОСПОДА ШИНКАРЬ, БАРДИ, МОШИАХ". И далее - целый список. Эта простыня была наколота на острые прутья ограды, загнутые сверху в сторону митингующих.

- Оградка, как в норильской зоне. С острым козырьком, - отметила Софа.

- Чего хотят эти русские врачи? - спрашивал поодаль какой-то мужчина с фотоаппаратом, видно, корреспондент.

- Мы не против экзамена, - объясняла женщина - врач из гостиницы "Sunton". - Мы против дискриминации, провальных вопросов. Пятьдесят два врача сдали в Афуле первый экзамен, его отменили только потому, что его сдали все. Вот их ответ, запишите: "По теории вероятности Эйнштейна (так и сказали!), все экзамен сдать не могут. В Америке из общего числа врачей-иммигрантов сдают только восемь процентов". Отменили и - никаких конкретных доказательств! Чего им, мерзавцам, стесняться в своем отечестве?!

- Тихо! Без эксцессов и оскорблений! - кричали со стороны трибуны. Мы, семеро. Вот фамилии... Мы пойдем в Кнессет...

Чем-то были очень знакомы Зое эти молодые лица. - Знаешь, - сказала она Софочке. - Столько интеллигентных лиц сразу я видела только на концертах в консерватории. Они своего добьются.

- Дов говорит, навряд ли. У него фамильный опыт. Его родной брат Яков, хирург из Москвы, ослеп, пока добился места... Кстати, ослеп в той же Афуле.
[1] [2] [3] [4]