Глава третья. Люди, люди… (2)

– Лин, слушай, Лин, – сказал Поль жалобно. – Ну почему мне так не везет? А?

– Ирина, – сказал Итиро и поднялся.

Лин сел на его место и придвинул к себе блюдо с холодным мясом. Лицо у него было усталое. Поль смотрел на него со страхом и надеждой, совсем как в старые времена, когда соседи по этажу, бывало, устраивали общешкольную облаву, чтобы изловить хитроумного Либер Полли и научить его не быть слишком хитроумным.

Лин прожевал огромный кусок мяса и сказал басом, покрывшим шум на веранде:

– Крестьяне! Пришел новый каталог изданий на русском языке. Желающих просят в клуб.

Все повернулись к нему.

– А что там есть?

– Миронов есть, Сашка?

– Есть, – сказал Лин.

– А «Железная башня»?

– Есть. Я уже выписал.

– А «Чистый как снег»?

– Есть. Там восемьдесят шесть названий, я не помню всего.

Веранда стала быстро пустеть. Ушел Алан. Ушел Итиро. Ушла Ирина с длинноносым Жорой. Она ничего не знала. Она даже не заметила. И она, конечно, ничего не помнила. И не вспомнит. «Жору вспомнит. Двухголового теленка вспомнит. А меня не вспомнит…»

Лин сказал:

– Несчастная любовь активизирует. Но она коротка, Полли. Ты останешься здесь. Я присмотрю за тобой.

– А может быть, я все-таки поеду на Дальний Восток? – сказал Поль.

– Зачем? Ты будешь ей только мешать и путаться под ногами. Я знаю Ирину, и я знаю тебя. Ты на пятьдесят лет глупее ее героя.

– А может быть…

– Нет, – сказал Лин – Останься со мной. Разве твой Лин когда-нибудь обманывал тебя?

И Поль подчинился. Он ласково потрепал Лина по необъятной спине, встал и подошел к балюстраде. Солнце зашло, на ферму опустились теплые прозрачные сумерки. Где-то близко играли на пианино и очень красиво пели на два голоса. «Эхе-хе!» – подумал Поль. Он перегнулся через балюстраду и тихонько испустил вопль гигантского ракопаука, потерявшего след.

Десаньники

Спутник был огромен. Это был тор в два километра в поперечнике, разделенный внутри массивными переборками на множество помещений. В кольцевых коридорах было пусто и светло, треугольные люки, ведущие в пустые светлые помещения, были распахнуты настежь. Спутник был покинут невероятно давно, может быть миллионы лет назад, но шершавый желтый пол был чист, и Август Бадер сказал, что не видел здесь ни одной пылинки.

Бадер шел впереди, как и полагается первооткрывателю и хозяину, и Горбовский и Валькенштейн видели его большие оттопыренные уши и светлый хохолок на макушке.

– Я ожидал увидеть здесь запустение, – неторопливо рассказывал Бадер. Он говорил по-русски, старательно выговаривая каждую букву. – Этот спутник заинтересовал нас прежде всего. Это было десять лет назад. Я увидел, что внешние люки раскрыты. Я сказал себе: «Август, ты увидишь картину ужасающего бедствия и разрушения». Я даже сказал жене остаться на корабле. Я боялся найти здесь мертвые тела, вы понимаете.

Он остановился перед каким-то люком, и Горбовский чуть не налетел на него. Валькенштейн, который немного отстал, догнал их и остановился рядом, насупившись.

– Абер здесь было пусто, – сказал Бадер. – Здесь было светло, очень чисто и совершенно пусто. Прошу вас, взгляните. – Он сделал плавный жест рукой. – Я склонен полагать, что здесь была диспетчерская спутника.

Они протиснулись в помещение с куполообразным потолком и с низкой полукруглой стойкой посредине. Стены были ярко-желтые, матовые и светились изнутри. Горбовский потрогал стену. Она была гладкая и прохладная.

– Похоже на янтарь, – сказал он. – Попробуй, Марк. Валькенштейн попробовал и кивнул.

– Все демонтировано, – сказал Бадер. – Но в стенах и переборках, а равно и в тороидальной оболочке спутника остались скрытые пока от нас источники света. Я склонен полагать…

– Мы знаем, – быстро сказал Валькенштейн.

– Вот как? – Бадер посмотрел на Горбовского. – Но что вы читали? Вы, Марк, и вы, Леонид?

– Мы читали серию ваших статей, Август, – сказал Горбовский. – «Искусственные спутники Владиславы».

Бадер наклонил голову.

– «Искусственные, неземного происхождения спутники планеты Владислава звезды ЕН 17», – поправил он. – Да. В таком случае, разумеется, я могу не излагать вам свои соображения по поводу источников света.

Валькенштейн пошел вдоль стены озираясь.

– Странный материал, – сказал он издали. – Металлопласт, наверное. Но я никогда не видел такого металлопласта.

– Это не металлопласт, – сказал Бадер. – Не забывайте, где вы находитесь. Вы, Марк, и вы, Леонид.

– Мы не забываем, – сказал Горбовский. – Мы бывали на Фобосе, и там действительно совсем другой материал.

Горбовский и Валькенштейн бывали на Фобосе. Это был спутник Марса, и долгое время его считали естественным спутником. Но он оказался четырехкилометровым тором, окутанным металлической противометеорит-ной сетью. Густая сеть была изъедена метеоритной коррозией и местами прорвана. Но сам спутник уцелел. Внешние люки его были открыты, и гигантский бублик был пуст точно так же, как этот. По изношенности противометеоритной сети подсчитали, что он был выведен на орбиту вокруг Марса по крайней мере десять миллионов лет назад.

– О, Фобос! – Бадер покачал головой. – Фобос – это одно, Леонид, Владислава – это отнюдь другое.

– Почему? – осведомился Валькенштейн подходя. Он думал иначе.

– Например, потому, что от Солнца и от Фобоса до Владиславы, где находимся сейчас мы, триста тысяч астрономических единиц.

– Мы покрыли это расстояние за полгода, – сердито сказал Валькенштейн. – Они могли сделать то же. И потом, спутники Владиславы и Фобос имеют много общего.

– Но это следует доказать, – сказал Бадер.

Горбовский проговорил, лениво усмехаясь;

– Вот мы и попробуем доказать.

Некоторое время Бадер размышлял и затем изрек:

– Фобос и земные спутники тоже имеют много общего.

Это был ответ в стиле Бадера – очень веско и на полметра мимо.

– Ну хорошо, – сказал Горбовский. – А что здесь есть еще, кроме этой диспетчерской?

– На этом спутнике, – важно сказал Бадер, – имеются сто шестьдесят помещений размером от пятнадцати до пятисот квадратных метров. Мы можем осмотреть их все. Но они пусты.

– Раз они пусты, – сказал Валькенштейн, – нам лучше вернуться на «Тариэль».

Бадер поглядел на него и снова повернулся к Горбовскому:

– Мы называем этот спутник Владя. Как вам известно, у Владиславы есть еще один спутник, тоже искусственный и тоже неземного происхождения. Он меньше по размерам. Мы называем его Слава. Вы понимаете? Планета называется «Владислава». Естественно назвать два ее спутника «Владя» и «Слава». Не так ли?

– Да, конечно, – сказал Горбовский. Это изящное рассуждение было ему знакомо. Он слышал его в третий раз. – Это вы очень остроумно предложили, Август. Владя и Слава – Владислава. Прекрасно!

– У вас на Земле, – продолжал Бадер неторопливо, – эти спутники называют «Игрек-один» и «Игрек-два», соответственно – Владя и Слава. Но мы – мы называем их иначе. Мы называем их Владя и Слава.

Он строго поглядел на Валькенштейна. Валькенштейн играл желваками на скулах. Насколько было известно Валькенштейну, «мы» – это был сам Бадер и только Бадер.

– Что же касается состава этого желтого материала, который отнюдь не является металлопластом и который я называю янтарин…

– Очень удачно, – вставил Валькенштейн.

– Да… Неплохо… Но состав его пока неизвестен. Он остается тайной.

Наступило молчание. Горбовский рассеянно оглядывал помещение. Он пытался представить себе тех, кто строил этот спутник и потом работал здесь когда-то очень давно. Это были другие люди. Они пришли в Солнечную систему и ушли, оставив возле Марса покинутые космические лаборатории и большой город вблизи северной полярной шапки. Спутники были пусты, и город был пуст – остались только странные здания, на много этажей уходящие под почву. Затем – или, может быть, до того – они пришли в систему звезды ЕН 17, построили возле Владиславы два искусственных спутника и тоже ушли. И здесь, на Владиславе, тоже должен быть покинутый город. Почему и откуда они приходили? Почему и куда они ушли? Впрочем, ясно почему: они, конечно, были великие исследователи. Десантники другого мира.

– Теперь, – сказал Бадер, – мы пойдем и осмотрим помещение, в котором я нашел предмет, названный мною условно пуговицей.

– Он и сейчас там? – спросил Валькенштейн, оживившись.

– Кто – он? – спросил Бадер.

– Предмет.

– Пуговица, – веско сказал Бадер, – находится в настоящий момент на Земле, в распоряжении Комиссии по изучению следов деятельности иного разума в Космосе.

– А, – сказал Валькенштейн, – у следопытов. Но я собирал материал по Владиславе, и мне не показали эту вашу пуговицу.

Бадер задрал подбородок.

– Я отправил ее с капитаном Антоном Быковым четыре локальных месяца назад.

С Быковым они разминулись в пути. Он должен был прибыть на Землю спустя два месяца после старта «Тариэля» к звезде ЕН 17.

– Так, – сказал Горбовский. – Осмотр пуговицы, таким образом, откладывается.
[1] [2] [3] [4]