OFF-LINE интервью с Борисом Стругацким (30)

Первый раз слышу, что Атлантида была устроена таким вот рациональным способом. Впрочем, откуда это может быть кому бы то ни было известно, если само существование Атлантиды находится до сих пор под некотороым сомнением?

* * *

Вопрос: 3. Следующие два вопроса по ГО. Жаль, что ГТГ была разгадана в начале прошлого года. Но помимо ГТГ, на мой взгляд, существует еще целый ряд не менее интересных тайн, прояснить которые можете только Вы. а) А сколько всего кругов было запланировано в Эксперименте, как в Аду или нет? Понимаю, что для самого романа это не существенно, но все-таки имели ли Вы с братом какие то предположения :-) по этому поводу?

Nik nik679@monet.npi.msu.su Москва, Россия - 04/26/00 23:23:42 MSD

Для романа (Вы правы) это совершенно несущественно, а потому авторы никогда на эту тему не задумывались.

* * *

Вопрос: б) Второй вопрос скорее психологический. Долго продолжались на этой страничке дискуссии на тему, встречался ли Андрей с Изей вне Города. Но мне кажется, что прежде чем обсуждать этот вопрос, нужно подумать над другим. А как вообще Андрей, после того, что он пережил в Городе, может жить в позднее сталинское время? Ведь он уже не тот, он, с точки зрения окружающих, почти мгновенно повзрослел и поумнел, он знает то, что случится в ближайшие десятилетия, он видит изнанку культа личности. В конце концов, за годы жизни в Городе Андрей вообще отвык от сталинской действительности, подзабыл своих здешних друзей и т.д. и т.п. Как он приспособится и приспособится ли вообще? А может, жизнь в СССР 1950-х годов и есть тот самый обещанный "Второй круг"? Или Андрей перенесется во Второй круг прямо с дивана, на котором он лежит в конце романа уже минут через пять-десять? Интересно знать Ваше мнение на этот счет, Борис Натанович. Были ли у Вас с братом какие-либо мысли по этому поводу?

Nik nik679@monet.npi.msu.su Москва, Россия - 04/26/00 23:25:18 MSD

Трагедия Андрея, оказавшегося в сталинском аду после повзросления, после излечения от фантатизма, после осознания того, что жизнь не проста, а дьявольски сложная штука, - трагедия эта авторам была очевидна, и они с наслаждением оставили ее в подтексте романа, следуя принципу: sapienti sat ("умному - достаточно").

* * *

Вопрос: Уважаемый Борис Натанович! В "Граде Обреченных" вами описан Изя Кацман - очень необычный человек. Я знаю человека, который уже три года ведет себя, как Изя, полностью копируя его поведение, повторяя Изины фразы из книги... Самое интересное, отношение к нему изменилось почти так же, как к Изе в книге! В связи с этим вопрос: кто для вас Изя и есть ли у него прототип, человек, с которого вы "списывали" Кацмана?

Соловьев Александр gogi@land7.nsu.ru Новосибирск, Россия - 04/26/00 23:27:05 MSD

Для авторов Иосиф Кацман - фигура знаковая, если угодно - эпохальная. В некотором роде - символ целой эпохи. Прототип этого героя существует, прошел через "свои круги" и живет сейчас в Израиле.

* * *

Вопрос: В "Хромой судьбе" описан прибор "Изпитал". Скажите, а как Вы думаете, в чем действительно заключается ценность литературного произведения (простите за тривиальность)? Как Вы относитесь к мнению, что единственная ценность книги - убивать время, доставляя удовольствие, и незачем учиться жизни по книгам?

Юрий sattil@mail.ru СПб, Россия - 04/26/00 23:30:11 MSD

Такая точка зрения на литературу тоже имеет право на существование. Но, согласитесь, она не столько определяет ценность книги, сколько характеризует самого носителя такого мнения. Я, впрочем, с большим скепсисом отношусь также и к определению: "книга - учебник жизни". Человек учится жить, становится самим собой прежде всего под воздействием друзей, родителей, школы, работы, конкретных перипетий... и т.д., и т.п. литература в этом перечне занимает, может быть, только ...надцатое место. (Хотя, разумеется, бывают и исключения, может в жизни отдельного человека встретиться "книга-революция", переворачивающая "естественный" ход биографии, но это - большая редкость). Никакого единого для всех определения "ценности литературного произведения" не существует и быть не может, как не существует единого понятия о физической красоте человека, или абсолютного представления о счастье, или, наконец, единого представления о вкусной еде. De gustibus non est disputandum - "о вкусах не спорят". А ценность литературного произведения есть понятие сугубо вкусовое. Для меня лично самое ценное в книге - это ее способность вызывать сопереживание судьбам ее героев. Чем сильнее сопереживание, тем ярче книга, тем сильнее впечатление от нее, тем эффективнее ее воздействие на меня.
[1] [2] [3] [4]