Глава 7 (1)

[1] [2] [3] [4]

Глава 7

Майкл сидел в конторе, просматривая свое заключение по текстильной компании, фабрики которой находились в Южной Каролине, а штаб-квартира – в Нью-Йорке. Теперь он не вызывался ездить в другие города и после той командировки в Калифорнию уже больше года нигде не был. В бумаге он нашел фразу, написанную от руки: «Перевод всех офисов фирмы на юг позволит сэкономить за ближайшие пять лет более миллиона долларов». Майкл узнавал свой почерк, но не мог вспомнить, почему он пришел к такому выводу и когда вписал его. Провалы в памяти начались полгода назад, и поначалу он не придал им значения, но последнее время они участились. «Моей голове все это осточертело», – подумал Майкл.

Он вытер носовым платком лоб. Майкл потел, несмотря на кондиционер и рубашку с короткими рукавами. Он не раз жаловался на кондиционер, но когда техник проверил его, выяснилось, что устройство работает нормально. Майклу казалось, что агрегат, охлаждающий знойный воздух, не пропускает кислород и поэтому он задыхается, но заставить себя сказать об этом технику он не мог. Майкл предложил выключить аппарат и распахнуть окно, но техник терпеливо объяснил, что ни одно окно в здании не открывается.

Вошла секретарша с пачкой писем.

– Что это такое? – спросил он.

Исполнительная и деловитая секретарша со строгим лицом работала у него пять лет, но сейчас он не мог вспомнить, как ее зовут.

Она положила письма на стол и удивленно посмотрела на Майкла.

– Вы диктовали их сегодня утром, – ответила она, пожимая плечами. На ней был темно-коричневый жакет.

– Большое спасибо, – сказал Майкл. Он совсем забыл про них.

Она вышла из кабинета, а Майкл уставился на хлопнувшую за ней дверь. Ее фамилия начинается на «Б», вспомнил он, это он знал точно. На улице тридцать пять градусов. Как она ходит в жакете?

Он передвинул письма и документ, над которым работал, на край стола, подошел к окну. Оно было разделено металлической планкой, которая проходила чуть выше его головы. Майкл надавил на нее руками, но она, конечно, не поддалась. Он пытался распахнуть окно уже не раз и понимал, что это бесполезно. В один прекрасный день, надеялся он, произойдет чудо, и окно откроется. Проектировщики здания не зря изолировали его обитателей от городского шума и газов. Кабинет Майкла находился на тридцать шестом этаже; если бы окно открывалось, что удержало бы от искушения броситься вниз?

Везде он видел небоскребы с множеством окон. За ними сидели мужчины и женщины, так же как и он отгороженные от улицы, все они считали деньги, которые никогда не видели собственными глазами; этим деньгам, всегда остававшимся для них цифрами в бухгалтерских книгах, столь же нереальным, как персонажи детских сказок, они отдавали свою жизнь. Неужели они принимают свою работу всерьез? Задумываются ли они хоть иногда о ее бессмысленности? Какая ему разница, сберегут ли хозяева текстильной компании этот миллион? Какая разница даже им?

Он вернулся к столу, подписал все письма, которые оставила мисс Бевелл – ну конечно, ее зовут мисс Бевелл. Когда же, подумал он, его терпение лопнет?

На уик-энд он отправился с Трейси в Хамптон. На улице похолодало, шел дождь; выходя из конторы, Майкл мог нормально дышать, обезлюдевший на два дня город казался терпимым, но Трейси настаивала на поездке, и он сказал, что охотно составит ей компанию. Майкл надеялся, что родители Трейси не затеяли очередной прием, где он не знал одних гостей и не мог вспомнить имен других. Среди приглашенных всегда отыскивался какой-нибудь подвыпивший хозяин компании или председатель правления, который донимал его разговорами об экономическом спаде или о беспорядках в Вашингтоне.

На этот раз он посадил за руль Трейси. Однажды весной Майкл заблудился, хотя ездил туда десятки раз, и автомобиль, казалось, мог проделать этот путь без помощи водителя. Они долго плутали, и на путешествие, которое обычно занимало два часа, ушло целых пять. Ему изменила выдержка, он беспрестанно чертыхался, путаясь в однообразных кварталах Куинса, называл себя идиотом и другими именами, от которых обычно воздерживался. Майкл редко ругался, и теперь побледневшая Трейси молча следила за тем, как неистово он крутит руль на поворотах, резко сдает назад, путается в скоростях, натыкается на стоящие машины, дважды оказывается на одной и той же улице.

Выбрав момент, она спокойно предложила:

– Майкл, может быть, мне сесть за руль?

– Да заткнись ты, ради Бога! – закричал он, и Трейся умолкла.

К концу поездки у Майкла тряслись руки, на лице выступили капельки пота, от усталости он валился на руль. Затормозив у дома родителей, он посидел минуту молча. Трейси тоже не торопилась выходить из машины.

– Прости меня, – шепнул он, – прости меня.

– Ну что ты, – ответила она ровным голосом, потянулась и поцеловала его.

Дома Трейси приготовила для Майкла ванну и, пока он отмокал в горячей воде, принесла ему бокал мартини.

– Видно, – сказал он, пытаясь пошутить, – мне следует чаще ругаться. Я уж и мечтать перестал о таком обхождении.

– Пей не спеша, – сказала она. – Повторения не будет. И отныне машиной управляю я.

– Идет, – согласился Майкл. – Чертовски хорош этот мартини.

– «Чертовски»?

– Беру слово назад.

Не многовато ли запретов, подумал он.

Она села на низенькую табуретку возле ванны, в которой лежал Майкл. Искрящаяся радужными пузырьками пена ласкала его тело – Трейси добавила в воду специальную жидкость.

– Майкл, – сказала она, глядя, как муж потягивает мартини. – Мне кажется, тебе следует обратиться к психоаналитику.

– О, – вырвалось у Майкла, – Маккейн на самом деле позвонил тебе в ту субботу.

– Да, он звонил, – сказала Трейси. – Он беспокоился о тебе. В священников, раввинов и гуру я не верю, но психоаналитик – разумная идея. Мне не хотелось говорить об этом, но ты давно уже ведешь себя весьма странно, тебя просто не узнать.

– Несколько часов психоанализа, и я снова тот беззаботный шалопай, за которого ты вышла замуж.

– Ты никогда не был беззаботным шалопаем, – уверенно сказала Трейси. – И я не думала так, выходя за тебя замуж. Мне кажется, ты нуждаешься в помощи. Во всяком случае, попытаться стоит.

– Помощь, – сказал он. – «Дорогой мистер Сторз, – Майкл пытался пародировать венский акцент, – вы ненавидели свою мать, чувствовали себя отвергнутым вашим отцом, потому что он умер, когда вы были ребенком. Теперь вы подсознательно отождествляете жену с матерью, успехи в учебе породили ожидание успехов в жизни, которое не реализуется в вашей нынешней работе, прыжки с парашютом и т. п. – символическая попытка освободиться от запретов и обид, что глубоко засели у вас в голове. Классический пример из учебника. Вы должны понять все это, а поняв, адаптироваться. Пятьдесят долларов, будьте любезны». Хотя теперь, наверно, из-за инфляции плата возросла.

Трейси вздохнула:

– Как всегда, твой ум тебе не впрок.

– Я читал те же книги, что и врач.

Майкл одним глотком допил мартини и опустил бокал на пол возле ванны.

Трейси механически подняла его и рассеянно повертела в руках.

– Майкл, может быть, он сумеет проникнуть глубже, и ты поймешь, почему стремишься к смерти. Обед через пятнадцать минут.

Она быстро встала и вышла из ванной, унося бокал. «Нет, милая, – подумал Майкл, – современные шаманы мне не помогут. Жизнь не любит классических примеров из учебника».

Следующий день выдался пасмурным, ненастным, но у Майкла и мистера Лоуренса на утро была запланирована прогулка на лодке, они сели в машину и поехали в гавань, где стояла двадцатифутовая яхта, названная в честь Трейси. Остальные члены семьи не любили плавать, поэтому мужчины, надев теплые свитера и непромокаемые куртки, отправились одни, а к часу обещали вернуться. Даже глубокая, защищенная, всегда спокойная гавань пенилась маленькими барашками. Майкл недоверчиво посмотрел на воду.

– Не слишком ли ветрено, Фил? – спросил он.

– Я ходил и при худшей погоде, – ответил Лоуренс. – Целую педелю жду случая спрятаться от женского общества.

Он был страстным, опытным моряком и всегда искал компаньонов для плавания.

– Ну раз так… – неуверенно сказал Майкл.

Они освободили лодку, Лоуренс ловко выкатил ее из дока, спустил на воду и на подвесном моторе отогнал от берега. Перед горловиной, которая соединяла гавань с широкими просторами залива, Лоуренс заглушил движок, они подняли грот, Майкл натянул кливер. Яхта накренилась и быстро пошла вперед. В заливе штормило, и Майкл сказал:

– Фил, не лучше ли остаться в гавани?

– Ерунда, – ответил Лоуренс. – Этой лодке и шторм нипочем.

Отец Трейси не был тщеславен от природы, и все же Лоуренса задевало, если кто-то сомневался в его способностях моряка.

– Я не из тех, кто плавает только в хорошую погоду. Стоит ли держать лодку, если ходишь только по зеркальной воде, когда паруса едва плещутся?

– Хорошо, здесь вы капитан.

Майкл видел, что старик получает огромное удовольствие – седые волосы развевались по ветру, забрызганное морской водой лицо посвежело.

Не стоит лишать его радости, подумал Майкл. Сам он был хорошим яхтсменом и никогда не страдал морской болезнью. Майкл плавал с тестем дюжину раз и всегда скучал, когда ветер едва дул и они шли медленно, пытаясь поймать в паруса его слабые, переменчивые порывы.

В заливе ветер усилился, паруса натянулись, крен увеличился, и лодка помчалась, вздымая носом внушительную волну. Яхта легла на правый бок, и Майкл для равновесия сел слева. Лоуренс всем телом навалился на румпель, выдерживая курс.

– Вот это жизнь, Майкл, а? – улыбнулся Лоуренс. – Лучше, чем прогулки в лесу. Сегодня, кроме нас, никто не вышел – вот дураки!

Майкл впервые слышал в голосе Лоуренса оттенок злорадства.

– Спустись в каюту и найди слева маленький шкафчик. Там есть бутылка хорошего виски. Только не свались по пути за борт.

Шатаясь из стороны в сторону, Майкл спустился в каюту, накрытую легким козырьком и заваленную чехлами от парусов и веревками. Он взял бутылку виски и вернулся назад, перешагнув по пути через спасательный пояс. Второго пояса он не заметил.

– Открой, – приказал Лоуренс, – и выпей глоток. Стюард, будь он неладен, забыл стаканы.

Налетел шквал.

– Ну и силища, – воскликнул Лоуренс, сражаясь с рулем. – Не пролей ни капли, моряк. Этой жидкости двенадцать лет.

Майкл поднес бутылку к губам и сделал глоток.

– Что, нравится? – спросил Лоуренс.

– В самый раз для такой погоды, – согласился Майкл, обтер горлышко и передал виски тестю.

Лоуренс приложился к бутылке, шумно перевел дух.

– Точно двадцать лет сбросил, – сказал он, возвращая бутылку. Майкл завернул крышку. – Не убирай далеко. Я думаю, мы еще не раз ее откроем.

Они немного помолчали, слушая, как трещит грот-мачта – казалось, будто рядом стреляют из пистолета.

– Майкл, – сказал Лоуренс уже другим тоном, – я давно хотел потолковать с тобой, но все не удавалось вытащить тебя из дома.

– О чем? – спросил Майкл, мгновенно собравшись.

– О тебе и Трейси.
[1] [2] [3] [4]



Добавить комментарий

  • Обязательные поля обозначены *.

If you have trouble reading the code, click on the code itself to generate a new random code.