Ставка на мертвого жокея (1)
[1] [2] [3] [4]Он отпустил руку Барбера и направился к отелю.
- Смит! - позвал его Барбер.
Смит игриво прижал палец к губам.
- Тс-сс. Спокойной ночи. До утра.
Барбер проводил его взглядом до вращающихся стеклянных дверей, которые вели в просторный, залитый светом вестибюль, где не было ни души. Барбер шагнул было следом за ним, но остановился, поднял воротник и медленно пошел к своему отелю.
"Я так долго этого ждал, - подумал он, - что могу подождать и до утра".
На следующее утро Барбер еще лежал в постели, когда дверь отворилась. Шторы были задернуты, и пока Барбер дремал в темном номере, в его сонной голове сверлило: "Двадцать пять тысяч, двадцать пять тысяч...". Услышав, что дверь отворилась, он открыл глаза. В дверном проеме вырисовывалась плотная фигура мужчины невысокого роста, подсвеченная бледным светом из коридора.
- Кто тут? - спросил Барбер, продолжая лежать.
- Извините, Ллойд, - сказал Смит. - Спите, спите. Я зайду позже.
Барбер разом сел.
- Смит! - воскликнул он. - Входите.
- Мне неловко вас беспокоить...
- Входите, входите!
Барбер встал с кровати, пошел босиком к окну, раздвинул шторы и выглянул на улицу.
- Господи, что вы знаете, - сказал он, поеживаясь и прикрывая окно. Какое солнце! Закройте дверь.
Смит закрыл за собою дверь. На нем было серое твидовое пальто английского покроя и мягкая фетровая шляпа, а в руке он держал большой конверт из плотной бумаги. Он выглядел свежеотмытым, выбритым и давно проснувшимся.
Щурясь от яркого солнца, Барбер надел халат, мокасины и закурил.
- Извините, - сказал он, - я хочу умыться.
Он зашел за ширму, отгораживающую раковину и биде. Пока он тщательно умывал холодной водой лицо и смачивал волосы, он слышал, как Смит подошел к окну, мелодично напевая тенорком, не фальшивя, арию из оперы, которую Барбер наверняка слышал, но не мог припомнить названия. "Ко всему прочему, - подумал Барбер, причесываясь, не щадя волос, - держу пари, что этот сукин сын знает пятьдесят опер".
Барбер вышел из-за ширмы с почищенными зубами, причесанный, чувствуя себя свежее и не в столь невыгодном положении.
- Париж, - выглядывая в окно, сказал Смит. - Какой ординарный город! Какой фарс! - Он обернулся с улыбкой на лице. - Счастливец! Вы можете себе позволить смачивать волосы. - Он с грустью потрогал свои поредевшие волосы, тщательно приглаженные щеткой. - Каждый раз, когда я мою голову, волосы падают у меня, как листья с дерева. Сколько, вы сказали, вам лет?
- Тридцать, - сказал Барбер, зная, что Смит это прекрасно помнит.
- Что за возраст, - вздохнул Смит. - Какой момент чудесного равновесия. Достаточно в годах, чтобы знать, чего хочешь, и все же достаточно молод, чтобы быть ко всему готовым. - Он отошел от окна, сел и бросил плотный конверт на пол рядом со стулом. - Ко всему. - Он почти кокетливо поднял глаза на Барбера.
- Надеюсь, вы припоминаете наш разговор? - спросил Смит.
- Я припоминаю, что кто-то говорил мне что-то про двадцать пять тысяч долларов.
- Ага, значит, вы помните, - весело сказал Смит. - Ну и что?
- Слушаю вас, - сказал Барбер.
Смит потер перед его лицом мягкие руки, и его негибкие пальцы сухо затрещали.
- У меня есть предложеньице, - сказал он. - Интересное предложеньице.
- Что я должен сделать за свои двадцать пять тысяч долларов? - спросил Барбер.
[1] [2] [3] [4]