7 (1)
[1] [2] [3] [4]– Приезжай к семи часам, – наконец сказал он, когда я уже выходил из машины.
Поднимаясь затем в лифте, я подумал, что Вашингтон недалеко ушел от Скрантона.
Ложась спать, я избегал глядеть на телефон. Прошло довольно много времени, пока заснул. Должно быть, все ожидал телефонного звонка. Но звонка не было.
Не знаю, разбудил ли меня звонок или я проснулся еще до него. Мне снился ужасно тяжелый сумбурный сон. Я уходил от каких-то невидимых, таинственных преследователей, бежал по темному дремучему лесу, потом вдруг оказался на виду среди развалин домов, освещенный ярким солнечным светом, и был рад, что проснулся.
Звонил Хейл.
– Я не разбудил тебя? – спросил он.
– Нет.
– Придется, знаешь, отменить сегодняшний обед. Жена говорит, что мы приглашены в гости, – с небрежной невозмутимостью сообщил он.
– Что ж, ладно, – ответил я, стараясь не показать, что весьма доволен.
– Кроме того, я говорил с той особой… – дальше нельзя было разобрать из-за возникшего шума.
– Что за шум? – крикнул я, тут же вспомнив, что он рассказывал мне о подслушивании телефонных разговоров в Вашингтоне.
– Я с детьми в зоопарке. А это лев рычит. Присоединяйся к нам.
– Как-нибудь в другой раз, Джерри, – уклонился я. – Я еще не одет. – После его вчерашних признаний меня вовсе не привлекала возможность лицезреть его в роли преданного отца, посвятившего детям свое воскресное утро. Я плохо разбирался в семейных делах, но уж никак не хотел быть пособником в обмане детей.
– Так приходи завтра с утра ко мне на работу и не забудь захватить свидетельство о рождении.
– Нет, не забуду.
Тут лев снова заревел, и я повесил трубку. Я уже стоял под душем, когда телефон зазвонил опять. Мокрый, намыленный, я вылез из ванны и схватил трубку.
– Ждала, сколько смогла, – послышался в трубке голос Эвелин. По телефону он звучал ниже обычного. – Сейчас ухожу из дому. Мог бы и позвонить вчера после игры или хотя бы сегодня утром, – в ее словах сквозило раздражение уязвленной самонадеянности.
– А мне как-то и в голову не пришло, – невинным тоном солгал я, откидываясь назад, чтобы вода с меня не капала на постель. – Кроме того, тебя вчера как будто подхватили.
– Что ты сейчас делаешь? – спросила она, пропустив мимо ушей мое замечание.
– Принимаю душ, – ответил я, чувствуя, что мне становится все трудней разговаривать с ней. С мокрой головы холодные капли воды стекали по спине, мыльная пена щипала глаза.
– Как ты отменно учтив, – засмеялась она. – Выскакиваешь из-под душа к телефону. Ты, верно, почувствовал, что это я звоню?
– Возможно, меня осенила такая мысль.
– Могу я пригласить тебя отобедать со мной?
Я недолго колебался с ответом. Так или иначе, а ничего лучшего, чем бы занять свой сегодняшний день, у меня не было, и я согласился.
– Встретимся в «Трейдер Вике», – предложила она. – Это полинезийский ресторанчик в «Мэйфлауере». Там приятный полумрак, который скроет круги под моими глазами после бессонной ночи. В час удобно?
– Вполне, – сказал я и чихнул. Эвелин прыснула.
– Иди, домывайся, – сказала она, – только не забудь потом вытереться досуха. А то перезаразишь потом наших республиканцев.
Повесив трубку, я снова чихнул. В ванную возвратился на ощупь – глаза немилосердно саднило из-за чертового мыла. Хорошо, что в ресторанчике полумрак, подумал я. Хоть глаза отдохнут. Почему-то во мне засело ощущение, что при встречах с Эвелин Коутс мне лучше быть в форме.
Мы кончали обедать в тускло освещенном зале, официант, не то китаец, не то малаец или таитянин, уже наливал нам в кофе светившийся синим пламенем ром, когда Эвелин вдруг сказала:
– Граймс, ты производишь впечатление человека, который что-то скрывает.
Ее замечание крайне удивило меня. До этого наша беседа была почти совершенно безличной. Мы говорили о еде, о винах (без какого-либо видимого эффекта она выпила три большие рюмки крепкого рома), о вчерашней игре в покер (хвалила мою манеру игры, а я, в свою очередь, ее), о различных слоях вашингтонского общества – словом, журчало то изящное суесловие, которым приветливая и словоохотливая женщина занимает в течение часа приехавшего издалека собеседника. Я обратил внимание, что одета она со вкусом. На ней был свободного покроя костюм из твида и простая голубая блузка с высоким воротом. Ее светлые волосы свободно ниспадали на спину и были по-девичьи перехвачены голубой лентой. Сам я больше помалкивал, не подавая виду, что меня весьма занимает, почему она захотела встретиться со мной. С ее стороны не было ни малейшего намека на ту ночь, что она провела со мной, и я также решил первым не упоминать об этом.
– Да, что-то безусловно скрываешь, – повторила она.
– Не понимаю, о чем ты говоришь, – пожал я плечами, избегая, однако, встретиться, с ней взглядом.
– Не сомневаюсь, что я права, – продолжала она. – Вижу тебя в третий раз и не имею ни малейшего представления о том, откуда ты, куда собираешься, что делаешь в Вашингтоне, чем вообще занимаешься и почему не позвонил мне вчера ночью. – Она наигранно улыбнулась и выпила. – Любой другой мужчина, с кем бы я встретилась три раза на неделе, уже поведал бы мне всю свою биографию. И какими важными делами он занимался, и сколько купил акций, и с какими влиятельными лицами связан, и какие у него отношения с женой…
– Я не женат.
– Прекрасно! – воскликнула она. – Один факт у меня в руках. Поверь, я не собираю сведения о тебе и не докапываюсь до чего-нибудь. Меня лишь занимает, почему внезапно ты оказался вынужден что-то скрывать. Пожалуйста, не признавайся, в чем тут дело, – она вытянула руку, как бы желая остановить меня. – Это может оказаться значительно менее интересным, чем я думаю. Просто скучным. Но об одном мне бы хотелось спросить тебя, если ты не возражаешь.
– Пожалуйста, – коротко кивнул я.
– Ты останешься в Вашингтоне?
– Нет.
– Говорят, ты уезжаешь за границу.
– При случае.
– Как это понять?
– Уеду скоро. Может, на этой неделе.
– И будешь в Риме?