12
[1] [2] [3]– По той причине, что я пустил их в оборот.
– Какой оборот?
– Позвольте мне сначала обрисовать в основном тот план, который я наметил для нас. – Он глотнул виски. – Возможно, вам не понравится то, что я уже сделал, но в дальнейшем, я уверен, вы будете мне глубоко благодарны.
Я собрался было перебить его, но он сделал знак, прося, чтобы я выслушал его.
– Семьдесят тысяч, понятно, большой кусок. Особенно для такого молодого человека, как вы, который, как видно, никогда еще не ворочал деньгами.
– Куда вы это гнете, Фабиан? – не удержался я, так как видел, что шаг за шагом все идет к тому, что я уже буду не способен ни возразить, ни предпринять что-либо. Он продолжал спокойно, уверенно и убедительно:
– На сколько вам хватит этих денег? На год, на два? Самое большее на три года. И как только вы всплывете наверх, за вами начнут охотиться потакающие вашим слабостям подхалимы и алчные женщины. У вас мало опыта, если он вообще есть, в обращении с большими деньгами. Это видно хотя бы потому, как вы пытались вывезти их в Европу.
Я молчал, не зная, что возразить.
– С другой стороны, – проговорил он, глядя мне прямо в глаза, – я почти тридцать лет ворочал крупными деньгами. Вы года, скажем, через три сядете на мель, без гроша в кармане, в каком-нибудь захолустье в Европе, ибо я сомневаюсь, что вам удобно вернуться в Америку, а я… – Он остановился, загадочно поглядев на меня.
– Продолжайте, – сказал я.
– А я, имея эти деньги для начала, не буду удивлен, если сделаю больше миллиона.
– Долларов?
– Нет, фунтов стерлингов.
– Должен признаться, что ваша хватка пленяет. Но что мне за польза от этого?
– Мы станем компаньонами, – невозмутимо заявил Фабиан. – Прибыль будем делить пополам. Что может быть лучше?
– Значит, к моим деньгам прибавятся и ваши тридцать шесть тысяч? – спросил я.
– За вычетом некоторых расходов.
– Каких именно?
– Ну, оплата отелей, дороги, развлечений.
Я оглядел комнату, в которой было полно дорогих цветов.
– Что-нибудь осталось?
– Довольно много. Послушайте, – с жаром проговорил он, – чтоб успокоить вас, сделаем так: через год вам разрешается забрать свои семьдесят тысяч, если вы того пожелаете, и выйти из компании.
– А если за этот год мы все потеряем?
– Так то риск, на который мы оба идем. И я верю, что он оправдает себя. Кроме того, укажу вам еще на некоторые преимущества. Как американец вы обязаны платить подоходный налог, верно?
– Да, но я…
– Вы хотите сказать, что вовсе не собираетесь платить его. Действительно, если вы просто профукаете ваши семьдесят тысяч, у вас не будет никаких затруднений и забот. Но если вы станете увеличивать свой капитал законными или даже полузаконными путями, то вам придется остерегаться целого легиона американских агентов по всей Европе, их осведомителей в банках и деловых конторах… Вы будете в постоянном страхе, что у вас отберут заграничный паспорт, оштрафуют, возбудят уголовное преследование…
– Ну, а вы-то сами?
– Я британский подданный с постоянным местожительством на Багамских островах. И даже не заполняю анкету для обложения налогом. И вот еще наглядный пример. Вам, как американцу, запрещено покупать и продавать золото, хотя ваше правительство время от времени шумит, что оно отменит этот запрет. У меня же нет таких ограничений. А ведь в наши дни золотой рынок наиболее соблазнительный. Забавляясь игрой со Слоуном и молодым греком, я заодно купил изрядное количество золота. Вы следите за его курсом?
– Нет.
– Так вот я… простите, мы уже имеем на нем десять тысяч.
– За три недели? – удивился я.
– За десять дней, если быть точным, – поправил меня Фабиан.
– Что же еще вы сделали с моими деньгами? – спросил я, все еще цепляясь за то, что они мои, но уже с меньшей силой…
– Ну… – он несколько замялся. – От компаньона ничего не следует скрывать. Я купил коня.
– Коня? – почти простонал я. – Какого коня?
– Породистого скакуна. Из-за него-то я и не приехал, как было условлено, во Флоренцию, к большой досаде Лили. Отправился в Париж, чтоб завершить сделку. Еще прошлым летом в Довилле я обратил внимание на этого скакуна, но, увы, был не в состоянии купить его. Да он тогда и не продавался. У меня есть друг в Кентукки, у которого скаковая конюшня и ферма, где он выращивает породистых лошадей. Его интересуют жеребцы-производители, и я убежден, что он будет весьма благодарен, если я дам ему знать об этом коне. Из чувства дружбы, так и быть, продам его.
– А если он откажется? – К этому времени я почти незаметно оказался втянутым в обсуждение того, что четверть часа назад показалось бы мне бредовыми фантазиями игрока. – Что тогда?
Фабиан пожал плечами и любовно подкрутил кончики своих усов – водилась за ним такая привычка, когда у него не было готового ответа.
– Тогда это прекрасное начало для нашей скаковой конюшни. Я еще не выбрал цвета для жокеев. Какие вы предпочитаете?
– Те, что в синяках. Черный и синий.
Он раскатисто рассмеялся:
– Весьма рад, что вы наделены чувством юмора. Скучно иметь дело с мрачными людьми.
– Можно мне узнать, во сколько же обошлось это животное?
– О, безусловно. Шесть тысяч долларов. Прошлой осенью на пробежке эта лошадка немного повредила себе ногу, поэтому продавалась по дешевке. Но ее наездник, старый мой друг, – похоже, у Фабиана друзья по всему свету и во всех профессиях, – заверил меня, что сейчас она в полном порядке.
– В полном порядке, – машинально повторил я. – А куда еще вы вложили мои деньги?
Фабиан снова подкрутил свои усы.
– Случился и такой грех, – кивнул он. – Надеюсь, вы не чересчур стыдливы.
– В меру, – ответил я, вспомнив отца и его чтение Библии. – А в чем дело?
– Есть у меня одна знакомая, восхитительная француженка. Я обязательно навещаю ее всякий раз, когда бываю в Париже, – он мечтательно улыбнулся, видимо, представив себе эту очаровательную француженку. – Она интересуется кино. Говорит, что в свое время была актрисой. Теперь она продюсер, занимается производством фильмов. Ее старый поклонник ссужает ее деньгами для этого. Но он жмот, как я понял. Сейчас у нее в разгаре производство одного фильма. Очень неприличного. Я бы даже сказал, исключительно непристойного. Мне показали отдельные кадры. Гм… чрезвычайно забавно. Вы знаете, какую прибыль дают эти фильмы? Скажем, такой порнофильм, как «Глубокое горло», сделанный в Америке?
– Понятия не имею.
– Миллионы, браток, миллионы! – мечтательно вздохнул он. – Моя француженка дала мне прочитать сценарий. Весьма грамотно состряпано. В выдумке им не откажешь. И очень возбуждает. Хотя в целом достаточно невинно. Обстановка изысканная, декорации – просто шик, словом, всего понемногу на любой вкус. Сочетание Генри Миллера и «Тысячи и одной ночи». Моя подруга – кстати, она же и режиссер фильма – приобрела сценарий за бесценок у одного молодого иранца, которого не пускают обратно на родину. Расходы она уменьшила до предела, но все же постановка может влететь в копеечку. Хотя некоторые фильмы подобного рода обходятся менее чем в сорок тысяч долларов. А такая классика, как «Глубокое горло», стоила порядка шестидесяти тысяч. Одним словом, моей француженке не хватало пятнадцати тысяч долларов.
– И вы, конечно, пообещали дать ей.
– Совершенно верно, – лучезарно улыбнулся Фабиан. – В благодарность она предложила мне двадцать процентов прибыли.
– И вы согласились?
– Нет. Я выговорил двадцать пять процентов, – сказал он с той же лучезарной улыбкой. – Я могу быть другом, однако прежде всего я деловой человек.
– Фабиан, – пожал я плечами, – просто не знаю, смеяться мне или плакать?
– Со временем начнете улыбаться. Это по меньшей мере. Так вот, сегодня у них просмотр отснятых кадров. Мы приглашены, и я уверен, что это произведет на вас большое впечатление.
– Никогда еще в своей жизни не видел порнографического фильма, – развел я руками.
– Никогда не поздно посмотреть, – заверил меня Фабиан. – А теперь, – с живостью предложил он, – давайте пойдем в бар и подождем там Лили. Она должна вскоре прийти. Скрепим нашу сделку шампанским. Я угощу вас таким завтраком, какого вы еще никогда не ели… А после завтрака отправимся в Лувр. Вы когда-нибудь были в Лувре?
– Я лишь вчера впервые приехал в Париж.
– Завидую: у вас все впереди.
Только мы распили бутылку шампанского, как в бар вошла Лили Эббот. Фабиан представил меня как старого знакомого из Сан-Морица. Она и виду не подала, что мы когда-либо встречались.
Фабиан заказал вторую бутылку. И чего они все находят в этом шампанском?
[1] [2] [3]