9 (1)

– Спокойной ночи, Джек, – произнесла миссис Холт; язык ее слегка заплетался. На лице женщины появилась блуждающая улыбка.

– Сэм только что говорил мне, как вы ему нравитесь, какой вы добрый.

– Спасибо, миссис Холт, – сказал Джек.

– Берта, – умоляющим тоном промолвила миссис Холт. – Пожалуйста, зовите меня Бертой.

По ее лицу скользнула кокетливая гримаска.

– Когда меня называют миссис Холт, я кажусь себе старухой.

– Хорошо, – сказал Джек, – …Берта.

– Arrivederci, Джек, – произнесла она и, держа мужа под руку, поплыла к столу; Холт усадил ее в кресло, обращаясь с ней так, словно она была только что выкопанной из земли драгоценной амфорой. Затем Холт вернулся к Джеку. Его дыхание после быстрого танца было легким, ровным.

– Если позволите, – церемонно сказал Холт, – я провожу вас до двери.

Выходя из комнаты, Джек оглянулся назад и успел заметить, как рука Барзелли снова скользнула под стол.

Джек и мистер Холт спустились по лестнице вниз, мимо закрытого ресторана на втором этаже, мимо картины с обнаженной женщиной, висевшей в холле, мимо бара с негром-пианистом, негромко игравшим для американской пары, которая о чем-то спорила в углу.

– Знаете, – сказал Холт, когда гардеробщица подала Джеку его пальто, – я бы немного подышал свежим воздухом. Вы не хотите прогуляться?

– С удовольствием, – ответил Джек.

Теперь, уже направляясь к себе в отель, Джек почувствовал, что он не спешит оказаться в пустых (или не пустых) комнатах один на один с бессонницей.

Холт взял пальто и сомбреро, аккуратно надел шляпу на свою лысеющую голову; они шагнули в ночь. У подъезда, кутаясь в свои пальто, что-то оживленно обсуждали таксисты; полная женщина с корзиной фиалок поджидала в темноте влюбленных. На противоположной стороне улицы стоял фиакр с зажженным керосиновым фонарем; лошадь, накрытая попоной, дремала стоя.

Джек и Холт свернули за угол и зашагали по набережной. Сейчас спавший Рим принадлежал им.

– Берта предпочитает возвращаться домой лишь после того, как уйдут музыканты, – сказал Холт и улыбнулся, демонстрируя свою терпимость. – Вы бы удивились, если бы узнали, сколько раз в году я встречаю рассвет.

Он уставился на воды Тибра.

– Вода почти не движется, верно?

– «Бурлящий Тибр меж берегов несется», – внезапно продекламировал Холт. – Думаю, я смог бы переплыть эту реку даже в доспехах. Наверно, Шекспир никогда не видел ее воочию.

Он застенчиво улыбнулся, испугавшись своего смелого экскурса в область литературы.

Странные люди эти итальянцы, – сказал Холт. – Живу! в Риме так, словно он ничем не отличается от прочих городов. Словно здесь никогда ничего не происходило.

Джек шел, молча разглядывая большое темное здание Дворца Правосудия, думая о своей спальне, ожидая, когда Холт начнет разговор, ради которого он вышел с Джеком на улицу.

Холт смущенно прочистил горло.

– В клубе, – он махнул рукой в сторону оставшегося за их стенами здания, – мы говорили о том, что вы работаете в государственном аппарате.

Джек не счел нужным снова поправлять его.

– Вероятно, у вас есть знакомые в здешнем посольстве.

– Кое-кого знаю, – сказал Джек.

– В течение последнего месяца я был там много раз, – сказал Холт. – Меня прекрасно встречали. Со мной говорили предельно вежливо и любезно, но… Всегда лучше действовать через знакомых, правда?

– Наверно, – уклончиво ответил Джек, гадая, что за неприятности могут быть у Холта по линии госдепартамента, из которых он способен вызволить его.

Понимаете, мы с Мамой хотим взять ребенка на воспитание.

Голос Холта прозвучал робко, виновато, словно он признавался в том, что они с Мамой замышляют нечто криминальное.

– Вы не представляете себе, с какими трудностями мы столкнулись.

Взять ребенка на воспитание? – удивился Джек. – Здесь?

– Я уже говорил вам в клубе, – скованно произнес Холт, – мне чужды националистические предрассудки. Я родился и вырос в Оклахоме, но…

Он замолчал.

– Я хочу сказать…

Теперь в его голосе появился вызов.

– Итальянские дети ничем не хуже американских.

– Разумеется, – охотно согласился Джек. – Но разве не проще взять ребенка дома, в Штатах?

Холт смущенно покашлял; взявшись обеими руками за поля сомбреро, он передвинул шляпу на четверть дюйма, чтобы она сидела на голове более ровно.

– Дома свои сложности, – сказал он. – Джек, я чувствую, что могу говорить с вами откровенно. Я ощутил это, еще сидя за столом. Вы способны меня понять. Мистер Делани сказал мне, что у вас двое детей…

– Трое, – машинально поправил его Джек.

Трое, – повторил Холт. – Извините. Вы знаете, что это такое. Женщина испытывает потребность иметь детей. В ее жизни образуется некая пустота, если у нее их нет… Да вам наверняка это известно. Она пытается заполнить вакуум чем-то иным…

Его монолог оборвался, и перед глазами Джека возникла бутылка, стоящая возле рояля.

– По каким-то причинам это счастье обошло нас стороной, – сказал Холт. – Доктора говорят, что мы оба – совершенно нормальные, здоровые люди. Просто почему-то нам не везет. Подобная ситуация не столь редка, как можно думать. Посмотрите вокруг – в мире полно бедных, голодающих, заброшенных детей…
[1] [2] [3] [4]